Читаем без скачивания Река течет через город. Американский рейс - Антти Туури
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сеппяля проводил нас до самой адвокатской конторы и пообещал, что, пока мы будем у юриста, он сходит в винный магазин и купит что надо, чтобы отметить переезд. Мы с Калерво поднялись лифтом на четвертый этаж и вошли в дверь, на которой красовалась табличка с названием конторы. Когда мы нажали на кнопку дверного звонка, дверь открыли изнутри с помощью электроники. В передней сидела за барьером девушка, мы назвали ей свои фамилии и фамилию того адвоката’, с которым условились о встрече, и она указала нам на одну из дверей. Я постучал, внутри крикнули: «Войдите!», и мы вошли.
У адвоката был большой кабинет и большой письменный стол, у стены полка с солидными многотомными изданиями, в углу старинная кафельная печь, расписанная синей глазурью. Адвокат встал, подал нам руку, представился. сел и жестом пригласил нас занять места на стульях.
Он достал из ящика письменного стола блокнот, взял с подставки на столе ручку и принялся расспрашивать, записывая в блокнот все свои вопросы и наши ответы. Калерво все еще ничего не вспомнил, и я рассказал то, что удалось выяснить в деревне и в Пиетарсаари.
— Разве ж они не пристрастны, оба эти свидетеля? — спросил я.
— Это трудно доказать, — сказал адвокат.
— Однако же необходимо.
— Родственные связи, правда, можно принять во внимание, но ведь этот свидетель родственник не пострадавшего, а полицейского, — сказал адвокат.
— И незаконная торговля водкой — вопрос совершенно ясный, — сказал я.
— И чем вы ее докажете?
— А это и не мое дело, — сказал я.
— Я только обратил ваше внимание.
— Не знаю, — сказал я.
— Мы вызовем и третьего свидетеля. Следует попытаться, — заверил нас адвокат.
— Должна же быть возможность и в нашей стране добиться ясности даже в такой неразберихе, — сказал я.
— А вы уверены, что больше свидетелей происшествия не было? — спросил адвокат.
— Могли, пожалуй, быть. Танцы уже кончились, и люди шли к машинам, — вспомнил Калерво.
— Не дать ли нам объявление в газету? — рассуждал адвокат.
— Ради бога, не надо, — попросил Калерво.
— От этого могла бы быть кое-какая польза, — считал адвокат.
— Нет, вы меня еще больше опозорите, — сказал Калерво.
— Если вы так считаете, тогда не надо, — сказал адвокат.
Я дал адвокату свой новый адрес и домашний адрес Калерво. Он обещал позвонить, если что-нибудь еще потребуется выяснить, и прибыть в суд, когда Калерво придет повестка.
Мы оставили адвоката, стоящего на фоне книжных полок, прошли через переднюю, спустились по лестнице и вышли на улицу. Прошлись до машины. Сеппяля сидел в своей машине и читал газету, он опустил стекло передней дверки и показал нам оттуда батон колбасы, от которого уже успел отгрызть приличный кусок, снова откусил колбасы и заел хлебом. У него был литровый пакет молока, и он время от времени пил прямо из него.
— Надо бы и нам чего-нибудь поесть, — сказал я.
— На этого адвоката мы, похоже, потратимся зря, — сказал Калерво.
— Тебе, слышь, будет хуже идти в суд и стоять там одному.
— Не уверен, может, одному-то и лучше.
— Ну знаешь, не смеши, — сказал я.
Мы зашли в бар через дорогу и взяли с прилавка на прессованный фанерный поднос обеденные блюда, у кассы — ножи и вилки, а молоко — из молочного автомата, оно текло из него в стаканы по железной трубке. Когда мы уже ели, Сеппяля пришел в бар, взял на прилавке чашку кофе и сел за стол.
— Что-нибудь прояснилось? — спросил он.
— Конечно, — сказал я.
Сеппяля выпил кофе и закурил сигарету, мы с Калерво закончили есть, и Калерво принес с прилавка кофе нам тоже, я дал ему денег расплатиться. Он принес чашки с кофе на новом подносе, и мы собрали со стола грязную посуду на поднос, взятый раньше.
— Ты бы поискал себе приличную работу, — сказал я Калерво.
— Какую, например? — спросил он.
— Все равно какую.
— Торговля — стоящее дело, а земледелие — нет, — утверждал Сеппяля.
— Черт! В компании с этим аферистом ты ничему, кроме мошенничества, не научишься, — рассердился я.
— Ты, Аутио, всегда был вежливым человеком, — съязвил Сеппяля.
— Мне не нравится, что ты развращаешь этого юнца.
— Ну не я же научил его убивать, — сказал Сеппяля.
— Никого я не убивал, — вставил Калерво.
— Маленькая афера — меньшее преступление, чем убийство, а у нас шла речь только о честной торговле. Знаешь ты, Ильмари, что такое торговля? — спросил Сеппяля.
— Видать, не знаю.
— Это удовлетворение имеющихся потребностей.
— Да неужто?
— Почитай где хочешь.
— Потребности потребностям рознь, — заметил я.
— Потому и торговля бывает разная, не всем же торговать скобяными изделиями, — сказал Сеппяля.
— Тоже мне умники нашлись, — сказал я.
Мы допили кофе и вышли на улицу. В машине Сеппяля осталось лишь несколько коробок с «Тысячью и одной ночью», и мы перетащили их в багажник моей машины. Я заскочил к Анники в банк и взял у нее ключ от новой квартиры, пообещал, что буду ждать ее перед банком около пяти. На двух машинах мы поехали к моей каморке.
Хозяйка квартиры вышла на крыльцо нам навстречу, и я познакомил ее с Сеппяля и моим братом, она вытерла руки о передник и поздоровалась с ними за руку.
— Жаль, однако, что Аутио съезжает, такой хороший жилец. Хотя, конечно же, понятно, молодые люди должны жениться. И мы с моим покойным мужем поженились молодыми и ни разу об этом не пожалели, — объясняла хозяйка на крыльце и в передней.
— Ильмари, правда, хороший человек, — сказал Сеппяля.
— Очень хороший, — согласилась квартирная хозяйка.
— Такого славного товарища у меня никогда не было, — утверждал Сеппяля.
— Еще когда-нибудь найти бы такого же жильца, — сказала хозяйка.
Мы поднялись наверх, а она осталась стоять в передней, возле лестницы. Наверху я достал из стенного шкафа в коридоре чемодан и два картонных ящика. Упаковывал нужное в них, а то, что следовало выбросить, кидал на пол кучей посреди комнаты. Калерво и Сеппяля сидели на краю кровати
