Читаем без скачивания Река течет через город. Американский рейс - Антти Туури
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Итак, решено: машины у него такие старые, что ничего платить за них не будем, от этого мы не отступимся. Помещение у него приличное и клиентура тоже, — напомнил Саари.
— Честно говоря, оборудование меня немного пугает, — сказал я.
— Обновим постепенно.
— Это чертовски неприятное дело.
— Раскаиваешься, что затеяли все это? — спросил Саари.
— Нет, не то.
— Скажи прямо, если не решаешься. В таком случае я попытаюсь сам, — предложил Саари.
— Поглядим сперва, — сказал я.
Кофе был выпит, время подходило к четырем. В кафе сидела молодежь; в ресторане было еще пусто, на стойку бара облокотились два любителя пива. Уплатив швейцару две марки, мы получили назад свои пальто. На улице Саари стал насвистывать «Чужие в ночи»[39].
Мы поднялись лифтом на тот этаж, где располагалась типография, и вошли в дверь. Спросили у старого наборщика, который в первом же помещении выстукивал на линотипе свои строчки, где заведующий. Он кивнул себе за спину. Контора помещалась рядом с бывшей кухней, в бывшей комнате прислуги, дверь в контору была открыта, и, заглянув туда, мы увидели владельца типографии в синем тренировочном костюме, в домашних туфлях — он похрапывал, положив голову на стол, где стояли водочная бутылка и стакан.
— Он все-таки пил, — сказал Саари.
Храп прервался, но ненадолго. Мы немного постояли, поглядели и затем пошли по типографии. Обошли все, осмотрели помещения и машины. Печатник сказал, что владелец типографии пьет уже несколько дней подряд и спит в типографии на рулонах бумаги.
— Как у вас с работой? Хватает? — спросил я.
— А почему не должно хватать? — спросил печатник в ответ.
— Кто заботится о заказах?
— Естественно, заведующий.
— В таком состоянии?
— Старые клиенты приносят работу прямо нам, и мы договариваемся с ними о цене. Да и заведующий иногда бывает трезвее, — сказал печатник.
Посмеявшись, мы осмотрели машины, удивляясь вслух, как это они еще действуют. Пока мы совершали свой обход, владелец проснулся и вышел из конторы, увидел нас и подошел поздороваться за руку.
— Мякинен, — представился он.
— Мы пришли, как было условлено, на переговоры насчет покупки, — сказал Саари.
— Да, совершенно верно, — подтвердил Мякинен.
— Может, вам было бы удобнее перенести переговоры на какой-нибудь другой день? — спросил Саари.
— Чего ради? — удивился Мякинен.
Мы пошли в контору. Мякинен освободил стулья, сняв с них печатные изделия и формы и положив грудой у стены.
— Не хотите ли? — спросил Мякинен, показывая на бутылку с водкой.
— Я за рулем, — сказал Саари.
— Ну а ты небось выпьешь. Как, ты сказал, тебя величают? — обратился ко мне Мякинен.
— Аутио.
— А по имени?
— Ильмари.
— Ну, Ильмари, выпьем по-товарищески, — предложил Мякинен.
— Он вполне может выпить, — поддержал Саари.
— Ну, если немножко, — согласился я.
Мякинен взял стакан с подноса, стоявшего у него за спиной, выплеснул из него остатки и, держа стакан против света, налил до половины водкой и протянул мне через стол.
— Все микробы тут наверняка убиты водкой, — сказал он.
Мякинен налил себе полный стакан, мы подняли их и звонко чокнулись; неразбавленная теплая водка была на вкус как бензин. Невозможно было выпить много.
— Если выложите сюда на ладонь триста тысяч, все это будет ваше, — сказал Мякинен, осушил стакан до дна и положил руку на стол раскрытой ладонью кверху.
— Но откуда же нам, двум голодранцам, взять такие деньги? — изумился Саари.
— Покупать типографии — не дело голодранцев, — заметил Мякинен.
— Ну ладно, поговорим разумно, — предложил Саари.
— Триста тысяч, — повторил Мякинен.
— А что здесь так дорого стоит? — удивился я.
— Одни только помещения — сто пятьдесят тысяч, да еще оборудование, машины, — объяснил Мякинен.
— Такие машины в этой стране продаются ежедневно по двадцать пенни за кило, — сказал я.
— Да неужто? — спросил Мякинен и хмуро уставился на меня.
— Безусловно, — ответил я.
— Ну, выпьем за это, — предложил Мякинен и поднял стакан.
Выпили по глотку, Мякинен не отрывал от меня глаз, я попытался смотреть на окно позади него и видневшиеся За окном стену флигеля и жестяную крышу дома, стоящего на соседнем участке.
— Правда, это слишком высокая цена, — поддержал меня Саари.
— Какая фирма, такая и цена, — сказал Мякинен.
— Положим, фирма — не очень, — заметил Саари.
Теперь Мякинен хмуро воззрился на него и оставил меня в покое. Саари достал из портфеля бумаги и принялся их изучать, делая шариковой ручкой какие-то пометки на полях.
— Если вы будете хорошо ее содержать, вернете эти деньги за два года и сами еще будете жить припеваючи. Все зависит только от умения, — заявил Мякинен.
— Чего же ты тогда продаешь? — спросил Саари.
— Я вот-вот умру.
Мякинен всхлипнул, опять глотнул водки, стакан его уже был пуст, и он долил себе, забыв предложить мне, но я не стал напоминать ему об этом.
— Да не умрешь ты, — сказал Саари.
— Все мои внутренности превратились в ошметки, в один прекрасный день они просто вывалятся из меня вместе с дерьмом. И в гроб положат лишь скелет Вильо Мякинена, обтянутый кожей.
— Ну-ка, не шути такими вещами, — остановил его Саари.
— Нет, правда. Мне дали максимум еще два года. И никого не останется, кто стал бы меня оплакивать, потому-то я и продаю все. На эти деньги я прекрасно доживу до конца. Если бы у меня было время ждать, я бы в любую минуту мог получить за все это тысяч на двести больше, уже за одну только клиентуру. Ей-богу, — продолжал Мякинен.
— Ну поторговаться-то мы можем? — спросил Саари.
— Слушай, здесь же только одной бумаги на несколько десятков тысяч марок, во всяком случае, согласно счетам, должно быть так. Спросите у печатников и подсчитайте, если мне на слово не верите. Это все входит в цену. Кроме своего пальто с вешалки, я, уходя, ничего отсюда не возьму, — пообещал Мякинен.
— Мы все-таки не думали, что цена будет такой высокой, — сказал я.
— Тут уж я не могу ничего
