Читаем без скачивания История Консульства и Империи. Книга II. Империя. Том 4. Часть 2 - Луи Адольф Тьер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Таково было положение дел в ту минуту, когда Веллингтон, узнав об отречении Наполеона, поспешил вслед за пруссаками к Парижу. Здравый смысл тотчас подсказал генералу, что делать. Борьба между Людовиком XVIII и Талейраном показалась ему досадной. Он посоветовал Людовику уступить Талейрану по всем пунктам, кроме одного – касательно вступления во Францию через восточную границу. По его мнению, королю следовало возвращаться немедля, дабы положить конец блужданиям умов в Париже и в то же время обнародовать ясную и позитивную декларацию. В ней следовало заявить, что последняя война была делом рук Наполеона, а не Бурбонов, а он намерен снова сделаться посредником между Европой и Францией, дабы примирить их. Необходимо было также ободрить приобретателей государственного имущества;
обещать сформировать единое и независимое правительство, созвать палаты и, наконец, наказать виновных. Талейрану Веллингтон передал, чтобы тот удовольствовался этими уступками, как можно скорее присоединился к Людовику XVIII и вступил во Францию через ближайшую, северную границу, а не через отдаленную восточную.
Дав советы с властностью победителя Ватерлоо, герцог отбыл, чтобы возглавить английскую армию. Приблизившись к Парижу, он попытался вразумить и Блюхера, как пытался вразумить Бурбонов и эмигрантов. Ему сообщили, что Блюхер хочет захватить Наполеона, чтобы избавить от него мир, как тогда выражались. Веллингтон тотчас отправил Блюхеру письмо, которое должно сделаться в глазах потомков одной из главных его заслуг. «Наполеон принадлежит не вам и не мне, а нашим государям, которые распорядятся его участью от имени Европы, – написал он вкратце. – Если им вдруг понадобится палач, я попрошу их выбрать кого угодно, только не меня, и вам, ради вашей славы, советую последовать моему примеру». Впрочем, отъезд Наполеона, о котором Веллингтон еще не знал, снимал все затруднения.
Затем герцог обсудил с Блюхером систему военных операций, которые им предстояли под стенами Парижа. Английская и прусская армии могли подвести только 120 тысяч солдат, хотя начинали кампанию с 220 тысячами, что ясно указывало на цену, какой досталась им победа. Войска растянулись длинной колонной, голова которой подошла к Парижу, а хвост еще находился на границе. За отсутствием Наполеона, который мог воспользоваться неосторожностью подобного марша, опасность была невелика; к тому же положение с каждым часом улучшалось, ибо англичане быстро догоняли пруссаков. Однако для разгрома французской армии под Парижем 120 тысяч человек было мало. Предстающий первым правый берег Сены был хорошо укреплен; левый берег был укреплен посредственно, но чтобы предпринять серьезную операцию на том берегу, требовалось перейти через реку. Столицу обороняли не менее 90 тысяч человек, в том числе 60 тысяч вернувшихся из Фландрии, а также сборные пункты, моряки, федераты и ученики военных школ. И с военной, и с политической точек зрения попытка взять Париж штурмом была бы безрассудством;
предпочтительнее было вступить в переговоры.
Таковы были расположения в Генте и штаб-квартире союзнических армий, когда утром 29 июня наши представители встретились с Веллингтоном в нескольких лье от стен Парижа. Он принял их с учтивостью, но дал понять, что всё уже решено. Поначалу он, казалось, усомнился в искренности отречения Наполеона и потребовал его выдачи. Когда переговорщики заявили, что Наполеон, должно быть, уехал в Рошфор, он отвечал, что остается еще его партия, сторонники насилия, при которых ни Франция, ни Европа не могут надеяться на покой. Непрестанно повторяя, что у Европы нет намерения вмешиваться в дела внутреннего управления Францией, Веллингтон дружески, но твердо посоветовал восстановить Бурбонов. Представители исполнительной комиссии, в свою очередь, напомнили об обещании Европы не навязывать Франции правителя, не выдвинули против возвращения Бурбонов возражений, но, допустив его в принципе, долго распространялись об условиях. На этот счет Веллингтон отвечал, что следует не унижать короля условиями, а довериться Хартии 1814 года; что правильное применение хартии может дать свободу; что годом ранее не было единого и независимого правительства, а Людовик XVIII определенно обещал подобное правительство составить, и по этому предмету, как и по всем остальным, будет получено всё желаемое в разумных пределах. Продолжение переговоров Веллингтон отложил на завтра. Перед уходом его спросили, есть ли шанс, что государи коалиции согласятся не на Людовика XVIII, а на другого государя из дома Бурбонов. Веллингтон отвечал, что подумает и сообщит ответ при следующей встрече.
Остаток дня он посвятил расстановке войск и встрече с Блюхером, в ходе которой постарался внушить тому свои идеи, а ночью и на следующий день провел новые совещания с представителями исполнительной комиссии. К тому времени эти господа убедились в отъезде Наполеона, а Веллингтон, со своей стороны, получил важные известия от двора. После захвата крепости Камбре английской гвардией Людовик XVIII вступил в нее в сопровождении Талейрана и 28 июня обнародовал так называемую декларацию Камбре, ставшую Сент-Уанской декларацией второй Реставрации. В этом документе Людовик XVIII говорил, что, поскольку врата королевства отворились перед ним, он возвратился, чтобы встать между Европой и Францией; что только таким способом он хочет участвовать в войне, ибо запретил принцам своего дома показываться в рядах иностранцев; что при первом вступлении во Францию страсти были накалены, и он пытался утихомирить их, заняв позицию посредника и арбитра; что среди трудностей всякого рода его правительство не могло не совершить ошибок, но опыт не будет потерян; что он намерен соблюдать хартию и даже дополнить ее гарантиями; что самой серьезной гарантией станет единое правительство; что разговоры о его намерении восстановить десятину и феодальные права, а также отменить бесповоротность продаж государственного имущества есть недостойная клевета, выдуманная общим врагом, и что для уверенности в том, что не следует опасаться ничего подобного, довольно перечитать хартию; что
