Читаем без скачивания Красные скалы английской Ривьеры - Хельга Мидлтон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Так кто же из них – Харви или Айван – «взрослый мужик» Лиз? И, вообще, связаны ли они как-то, кроме купли-продажи пары пакетиков экстази.
21
– Тебе вина или чего покрепче? – Эйлин стояла у распахнутой дверцы холодильника, пытаясь разобрать, что таят в себе пластиковые коробки, стоящие плотными штабелями на полках. Очевидно же, что остатки банкета. Разбираться не было сил – она готова была съесть все. Оказывается, банальное наблюдение за потоком бургеров, листьев салата и булок вызывает страшное чувство голода.
– А шампусика не осталось? – заискивающе спросила Оливия. – Грешна. Люблю шипучку.
– Есть полбутылки, но оно небось уже все выдохлось.
– А и пусть.
Эйлин не стала заморачиваться с сервировкой стола и выставила на его середину с полдюжины контейнеров с салатами, рулетами и маленькими канапе. Выдала подруге вилку. Они дружно чокнулись.
– За новобрачных!
– Угу. – Эйлин согласно кивнула.
На какое-то время над столом повисла тишина. Обе оказались слишком голодными для того, чтобы вести разговор.
– Так куда они отправились в свадебное путешествие? – прервала молчание Оливия.
– В круиз к Канарским островам. На обратном пути – юг Испании и Лиссабон.
– Это в Португалии?
– Угу.
– Никогда не была в Португалии. Когда возвращаются?
– Через две недели.
– Медовый месяц по укороченной схеме, – пошутила Оливия.
– Угу.
Коробки заметно опустели, и девушки сыто откинулись на спинки стульев.
– Все, больше не могу. Убирай их к чертовой матери, иначе лопну, – скомандовала Оливия.
Эйлин послушно натянула крышки на коробки и понесла их назад в холодильник.
– Тут еще остатки торта есть, – отметила она.
Оливия постучала себя по животу:
– Может через полчасика? Ты же меня еще не выгоняешь?
– Нет, ты что? Нам тут многое обсудить надо.
– Давай. Только не за столом. Надо бы откинуться.
Девушки подхватили свои бокалы и дружно вышли на веранду.
– И? – Оливия забралась с ногами на уютный бамбуковый диванчик. – Какие новости в деле расследования?
Эйлин устроилась в кресле напротив нее, отхлебнула вина, поставила бокал на столик, сделала многозначительную паузу и ответила:
– Ни-ка-ких.
– Не может быть. Давай сначала. Что ты накопала?
– Если по порядку, то полиция официально ответила, что представить стенограммы допроса Тома и Билла Барлоу они, несмотря на Акт о доступе к информации, не могут. Или не хотят.
– Скорее второе.
– Я тоже так подумала и упросила Хикманна показать их мне.
– Да ну? И этот сухарь согласился?
– Представь себе – да. Видно, совесть его не совсем покинула.
– Или интерес к тебе. И что? Что ты нашла?
– Во-первых, из всех запрашиваемых материалов он дал просмотреть только стенограмму допроса Тома. Во-вторых, и так было понятно, что парень тут ни при чем.
– Теперь остается только это доказать, – закончила за нее Оливия.
– Вот именно. Я никак не могу понять, как такое могло случиться. В воскресенье – он бойфренд, искренне озабоченный молчанием Лиз. Он растерян, предлагает свою помощь в поиске подруги, а во вторник утром – уже подозреваемый; вечером – самоубийца. Что произошло в понедельник? Ты можешь предложить хоть какую-то версию?
– Нет.
– Вот и я не могу. Если только… – Эйлин в задумчивости прищурилась, как бы стараясь увидеть вдалеке что-то, – если только его не подтолкнули к этому.
– Ты имеешь ввиду физически? Кто-то столкнул его с обрыва? Или морально? На него надавили, и он не выдержал.
– Не исключаю ни того, ни другого. Слушай, Оливия, у меня как-то не заладилось общение с Рейчел, матерью Тома. Ты ведь к ней нашла подход. Она даже его телефон тебе отдала.
– Ну да. Я могу с ней поговорить. А что ты хочешь узнать?
– Хочу понять, какие были отношения у Тома с отцом. В субботу мистер Смит отсутствовал. Мы знаем, что он был на семинаре в Бирмингеме, вернулся только в воскресенье вечером. Может так статься, что он рассердился на Тома, накричал. Знаешь, родители часто бывают несправедливы. Том запутался, не видя поддержки отца, ну и решил уйти. Я имею в виду – совсем уйти.
– А-а-а! Теперь я вижу, к чему ты клонишь. Обязательно к ней наведаюсь. Прямо завтра. Обещаю.
– Теперь следующий пункт. Все, с кем мне удалось поговорить, в один голос уверяют, что у Лиз был какой-то бизнес и «взрослый мужик». Скажи мне, пожалуйста, какой бизнес может быть у школьницы? Ну, кроме подработки по выходным на мелкие девичьи нужды няней или официанткой? Ну? Думай, столбик, думай, телеграфный!
– Ну-у-у-у, я не знаю, – тянула Оливия, – может приторговывала чем-нибудь?
– Чем?
– Наркотой. Самое простое.
– Вот! Вот и я про то же! Харви Лукас. Она частенько засвечивалась около «Хэппи бургер». Зачем? Первое, что приходит в голову – тащится от красивого парня с деньгами.
– Да.
– А второе, что приходит в голову – она у него брала наркотики и толкала их в школе.
– И? Как это доказать?
– Оли, ты совсем тупая, что ли? Спросить его! Как еще!
– И как ты собираешься его об этом спросить?
– В лоб!
– Ну, ты даешь…
– Дело в том, что если мои предположения правильные и Лиз приторговывала, то становится понятно, почему Том с ней, с одной стороны, конфликтовал, а с другой, ни о чем таком не говорил полиции. Вдруг она жива и ее найдут. Он же тогда получится предателем. Он слил ее.
– Да… Есть над чем поломать голову.
– Но! Дальше – больше. Если дело в наркоте, то у Лиз появляются еще более опасные, чем полиция, враги.
– Ты думаешь, что ее дилеры убрали? Харви?
– Нет. Харви она была нужна. Она ему такой рынок сбыта представляла – школа. Он же сам туда войти не мог. Возможно, у нее был конкурент. Кто-то еще хотел откусить от этого пирога.
– Непростая задача, – согласилась Оливия, – у тебя есть подозреваемые?
– Да. Все! Слушай, Оли, у меня тут еще возникла пара мыслишек. Как ты думаешь, почему Хикманн так поверхностно провел следствие?
Оливия начала правой рукой загибать пальцы на левой:
– Первое дело – это раз. Нет тела – это два. Том – их главный свидетель – самоустранился. Это три.
– Не уверена, что само, но… Я видела около фургончика Харви Айвана Грасса. Он явно покупал не бургеры. Ты не думаешь, что он как-то связан с Хикманном?
– Как-то связан? Какой же репортер не имеет своего полицейского? Эйлин, ты что, первый день на свете живешь?
– Нет, не первый. Но Айван уже давно не простой репортер, а главный редактор.
– И что из этого? Главный редактор не имеет права расслабиться – курнуть, например? Вон в Голландии уже давно
