Читаем без скачивания Живой Журнал. Публикации 2001-2006 - Владимир Сергеевич Березин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Структура схожа: вот мозговые центры коллективов — жизнелюб, любитель армянского коньяка майор и гурман Вульф — с одной стороны, вот боевые машины — Гудвин, работающий кулаками особо не раздумывая, и Железновы, что носится по улицам как сумасшедший колобок — с другой.
Тут нет нужды подозревать Овалова в заимствовании — доказательств тому не наблюдается, но, главное — это не интересно. Будем считать, что Овалов и Стаут похожи на Попова и Маркони.
Извините, если кого обидел.
22 мая 2004
История про пуговицы (III)
Надо сказать, что со званием «майор», что приросло к Ивану Николаевичу Пронину, и даже заменило ему имя и отчество, есть некоторые странные обстоятельства. Пронин — майор государственной безопасности. А ЦИК и СНК СССР от 26.12.1935 были введены специальные звания для Главного управления ГБ НКВД. Согласно им майор госбезопасности соответствовал общевойсковому званию «комбриг», а, скажем, капитан — званию «полковник», и, наоборот, воинскому майору соответствовал всего лишь старший лейтенант государственной безопасности.
Эта система ещё несколько раз корректировалась, но исчезла лишь после войны. Причём система как кислота, растворила не только экзотические звания, но и всех трёх генеральных комиссаров госбезопасности — Ягода, Ежова и Берия. Но это, как говорится, совсем другая история.
Поэтому о воинском звании Пронина надо говорить с некоторой осторожностью. Хотя мы понимаем, что действие в эпопее Овалова неконкретно, оно происходит в особом мире, параллельном не только реальности, но и советской действительности — там, где настоящие мужчины затянуты широкими ремнями, на петлицах кубари, шпалы и ромбы, погоны — только на фотографиях главных мерзавцев, улицы чисты, под Дворец Советов уже выкопали котлован, помыслы чисты, ничего, что немцы в Польше, но страна сильна. Только месяц — и не больше — кончится война.
Извините, если кого обидел.
22 мая 2004
История про сны Березина № 120
А в этом сне я оказался в Иудео-Христианском храме. Это был храм на Святой земле, но, сдаётся мне, не в Иерусалиме. Это был древний храм построенный давным-давно, а теперь, помимо церковных служб, принимавший экскурсии паломников, да и просто любопытствующих путешественников.
Я стою в туалете, что расположен прямо в стене этого храма. Пахнет сырой извёсткой, пусто. Вдоль и в центре помещения сделаны странные ниши — видимо для испражнений — но так, что люди могут поместиться там, лишь стоя, нос к носу. Я вижу араба в белой чалме — напротив себя. Он говорит что-то, и знаками показывает мне на коробочку, прикреплённую к стене. Там что-то вроде мыльницы, но наполнена она сухой извёсткой или мелом. Я передаю ему щепоть этого белого порошка, и араб начинает чистить им свои зубы.
Но я замечаю, что из этой же коробочки мне на руку переползает короткая тонкая змейка, как я понимаю в этом сне, чрезвычайно ядовитая. Она ползёт по руке, поднимается по шее, и движется по лицу. Я стою, не шелохнувшись, даже когда змейка вползает в мой раскрытый рот, она высовывает маленькую головку с той уже стороны, перебирается дальше и спускается с другой стороны моего тела.
Араб скалит белые начищенные зубы, и я понимаю, что прошёл какое-то важное испытание, и теперь меня ждут непонятные приключения.
Извините, если кого обидел.
24 мая 2004
История про сны Березина № 121
Приснился сон про контрольную работу. Я сижу в университетской аудитории, за дубовыми окорябанными партами, и толстая немолодая женщина начинает раздавать задания. Она похожа на мою школьную учительницу математики. Женщина движется между рядами, а я при этом думаю, что забыл всё — кроме метода перевала и формулы объёма пирамиды. Но, я ожидаю ещё вопроса, отчего я прогуливал занятия целых пятнадцать лет.
Всё это наводит на меня тоску и уныние. Я чувствую себя неудачником, пропившим и прогулявшим жизнь, которого сейчас призовут к ответу. Поставят перед классом и начнут стыдить.
— Что-то я вас давно не видела, — говорит женщина.
— Жизненные обстоятельства, — отвечаю я.
— Ну, а что такое метод перевала, помните? — говорит она.
— Метод перевала, — бормочу я, — есть метод асимптотического нахождения значения функции, при котором…
Извините, если кого обидел.
24 мая 2004
История, написанная славянской письменностью
Традиционно я поздравляю всех с этим праздником.
Есть у всякого русского и нерусского пишущего хороший праздник — День Славянской письменности.
Точно так же, как многие переводчики имеют повод для профессиональной гульбы и молитвы в День сошествия Святого духа, день Славянской письменности — единственный российский церковно-государственный праздник. Правда, никто не знает, кто такие славяне, но в этот день совершенно загадочный гносеологический вопрос никого не тревожит. Ведь что-что, а славянская письменность определённо есть. А поскольку мы все что-нибудь пишем, хоть счета в банк, хоть романы, то это — наш праздник. Это вообще праздник всех, кто хоть раз что-то писал на русском или украинском, польском или чешском, болгарском или сербском. Это — праздник не политический. Поляки — католики и пишут латиницей. Значит это и праздник латинской славянской письменности. Болгары — православны, удмурты исповедуют неизвестный мне образ истины, но кириллические муравьи бегут между пальцев тех и других. Определённо, это праздник всех желающих его праздновать греков. Это праздник евреев, рассеявшихся из СССР по всему миру. Негров, которых советские инструкторы научили значению подписи под кнопкой — хорошему русскому слову «пуск». Праздник переводчиков с Запада, Севера и Юга. Безусловно, это праздник всех племён живущих в Сибири и на дальнем Востоке. Всех монголов и шууданов, которые ещё не отказались в силу конъюнктурных причин от буковок имени Кирилла. Это правильный праздник — он принимает всех, и никому не должен быть в насилие и обиду.
Не говоря о том, что это мой профессиональный праздник. Если, конечно, славянская письменность может быть профессией.
Извините, если кого обидел.
24 мая 2004
