Читаем без скачивания Живой Журнал. Публикации 2001-2006 - Владимир Сергеевич Березин

Дело в том, что легковые автомобили нечто интимное, близкое тебе. Это друг или подруга. Нет, можно восхитится силой автокрана, резвостью пожарной машины на аэродроме, оригинальной конструкцией грузовика. Но легковая машина — то, что прирастает к твоей биографии. Мужчины в наш гигиенический век чаще меняют женщин, чем автомобили.

Но приходит и их срок — лаковое крутобокое стадо волокут на убой, плющат его тела на свалках. Редкие уцелевшие чучела автомобилей выкатывают на улицу по праздникам — вот они, будто ожившие птица Дронт и Стеллерова корова. Остаются только они, эти странные металлические призраки и ворох фотографий — ушедшая реальность частной жизни. Виктор Шкловский в своей трагической книге, полной разных смыслов, что называлась «ZOO, или повесть не о любви» писал своей любимой женщине:

«Ты любишь дорогие вещи и найдёшь в магазине самое дорогое, если даже спутать ночью все этикетки цен. «Испано-сюиза»? Плохая машина. Честная, благородная машина с верным ходом, на которой шофёр сидит боком, щеголяя своим бессилием, — это и «мерседес-бенц», «фиат», «делоне-бельвиль», «паккард», «рено», «делаж» и очень дорогой, но серьёзный «роллс-ройс», обладающий необыкновенно гибким ходом. У всех этих машин конструкция корпуса выявляет строение мотора и передачи и, кроме того, рассчитана на наименьшее сопротивление воздуха… длина капота мотора объясняется, конечно, количеством цилиндров двигателя (4, 6, редко — 8, 12) и их диаметром. Публика привыкла к долгоносым машинам. «Испано же сюиза» машина с длинным ходом, то есть у неё большое расстояние между нижней и верхней мёртвой точкой. Это машина высокооборотная, форсированная, так сказать, — нанюхавшаяся кокаина. Её мотор высокий и узкий. Это её частное дело. Но капот машины длинный. Таким образом, «испано-сюиза» маскируется своим капотом, у неё чуть ли не аршин расстояния между радиатором и мотором. Этот аршин лжи, оставленный для снобов, этот аршин нарушения конструкции меня приводит в ярость».

Шкловский писал об автомобилях, как о женщинах — о, отслуживший в автомобильной роте, по слухам забивший через несколько лет сахаром жиклёры гетьманских броневиков, он понимал толк в цилиндрах, рессорах, подшипниках и валах.

Извините, если кого обидел.

14 мая 2004

История про легковые автомобили. Определённо, вторая

России не повезло с легковыми автомобилями. Не сложился роман у русского ездока с родными колёсами.

Как не глянешь внутрь наших автомобилей — всё сыщется что-то иностранное. Вот «Руссо-Балт», что делал модель «CF» швейцарца Жюльен Поттера. «ВАЗ», что начал свою историю в семидесятых как вторую жизнь «Фиата-124», лучшего автомобиля Европы в 1966 году, «ГАЗ», чья «легковая» история началась с «Форда-А», что превратился в «ГАЗ-А», «эмка» была творчески переработанным «Форд-40», знаменитая «Победа» в основе имеет «Опель-капитан», передок от американца «Нэш» образца 1942 года, а приборную доску от «Шевроле». 400/420-ый «Москвич», что суть «Опель Кадет К38», а кузов «горбатого» «Запорожца» разительно напоминает «Фиат-600».

В отечественном автомобилестроении работали замечательные люди — талантливые конструкторы, замечательные инженеры, умелые рабочие. Не надо их винить, по десятку разных причин всё вышло так, как оно вышло. Редкий водитель сравнит советский автомобиль с тонкой изящной женщиной — скорее, это суровая жена со скалкой. Некоторые, впрочем, живут с такими и на сторону не бегают. А так — нет у нас никакого автомобилестроения — может мы как-нибудь потом придумаем водородную чудо-таратайку, или иной чудо-автомобиль, понесётся он вперёд и удивляясь такой диковине, расступятся перед ним страны и народы.

Извините, если кого обидел.

14 мая 2004

История про первого петуха

Меня всегда занимало, почему вся фентэзи чётко ограничена одной, раз и навсегда заданной эстетикой. Это эстетика Тёмных веков, раннего Средневековья. Эстетика волшебников. Мечей, кованных доспехов, пыльных рукописных книг. Кельтских сказаний, если угодно.

Отчего-то такая развитая мифологическая система, как ватага греческих богов, нежизнеспособна в современном мире. Миром фентэзи правят нибелунгоподобные персонажи.

Впрочем, есть теперь и образец русской фэнтэзи — пока единственный достойный образец.

Клюнул нас жареный петух.

Но обо всём по порядку.

Парижский публицист Абрам Терц пишет по этому поводу: «Какой там гусар! — не гусар, а Пушкин взвился пухом вослед за женщинами и удостоился чести первого в русской поэзии авиатора!

Полюбуйтесь:

«Руслан и Людмила», явившись первым ответвлением в эпос эротической лирики Пушкина, вдоль и поперек исписаны фигурами высшего пилотажа. Еле видная поначалу, посланная издали точка-птичка («Там, в облаках перед народом через леса, через моря колдун несёт богатыря»), приблизившись, размахивается каруселями воздушных сообщений. Как надутые шары, валандаются герои в пространстве и укладывают текст в живописные вензеля. В поэме уйма завитушек, занимающих внимание. Но, заметим, вся эта развесистая клюква, — нет! — ёлка, оплетенная золотой дребеденью (её прообраз явлен у лукоморья, в прологе, где изображен, конечно, не дуб, а наша добрая, зимняя ель, украшенная лешими и русалками, унизанная всеми бирюльками мира, и ее-то Пушкин воткнул Русланом на месте былинного дуба, где она и стоит поныне — у колыбели каждого из нас, у лукоморья новой словесности, и, как это правильно и сказочно, что именно Пушкин елку в игрушках нам подарил на Новый год в первом же большом творении), так вот эта елка, эта пальма, это нарочитое дезабилье романтизма, затейливо перепутанное, завинченное штопором, турниры в турнюрах, кокотки в кокошниках, боярышни в сахаре, рыцари на меду, медведи на велосипеде, охотники на привале — имеют один источник страсти, которым схвачена и воздета на воздух, на манер фейерверка, вся эта великолепная, варварская требуха поэмы. Тот источник освистан и высмеян в пересказе Руслановой фабулы, пересаженной временно — в одной из песен — на почву непристойного фарса. В этой вставной новелле-картинке, служащей заодно и пародией, и аннотацией на «Руслана и Людмилу», действие из дворцовых палат вынесено в деревенский курятник. (Должно быть, куры — в курином, придворном, куртуазном и авантюрном значениях слова — отвечали идейным устремлениям автора и стилю, избранному в поэме, — старославянскому рококо). Здесь-то, в радушном и гостеприимном бесстыдстве, берут начало или находят конец экивоки, двойная игра эротических образов Пушкина, уподобившего Людмилу, нежную, надышанную Жуковским Людмилу, пошлой курице, за которой по двору гоняется петух-Руслан, пока появление соперника-коршуна не прерывает эти глупости и в самый интересный момент».

Так, это место в поэме известно:

…Когда за курицей трусливой

Султан курятника спесивый,

Петух мой по двору бежал

И сладострастными крылами

Уже подругу обнимал…

Извините, если кого обидел.

15 мая 2004

История