Читаем без скачивания Живой Журнал. Публикации 2001-2006 - Владимир Сергеевич Березин

Мария Магдалина, что принесла императору Тиберию округлый плод птицеводства, услышала в ответ, что, скорее белое станет красным, чем он поверит в воскрешение из мёртвых. Налилось куриное яйцо кровью, и всё заверте…

Замахали кисточками миллионы лакировщиков действительности, замигали светофорами нерождённые цыплята.

Всё это понятно по отдельности, но сочетание суетливых ушастых грызунов, что катят перед собой эти разноцветные символы, будто жуки-навозники, меня пугает.

Всё-таки, всё это не дураки придумали. Вовсе нет.

Всё это возвестие какого-то неясного мирового заговора, а размер и форма яиц — тайные знаки. А уж если настанет Пасха, на которую на углу Durinerstrasse (в иностранном городе К.) печальный заяц будет сидеть без яиц — нам всем кранты.

И уж тогда — туши свет, сливай воду.

Извините, если кого обидел.

10 апреля 2004

Жираф на шее притащил

1. взять ближайшую книгу

2. открыть на двадцать третьей странице

3. найти пятое предложение

4. поместить его к себе в журнал вместе с этой инструкцией

Опустить креветки на 2 мин. в кипящую подсоленную воду, охладить, очистить и добавить к нарезанному ананасу, полить соком двух лимонов и 50 г. рома.

Извините, если кого обидел.

13 апреля 2004

История про братьев Стругацких

Тут мне по службе надо было поразмышлять на тему о том, от чего в Сети так часто ругают Стругацких. Причём давно по языкам ходит обидная фраза "Хороший Стругацкий — мёртвый Стругацкий", которая точно расставляет акцент: Аркадий умер, Борис несёт ответственность за увядание.

Это не очень справедливое определение ещё раз говорит о вечном действии русского принципа "Мёртвые сраму не имут" и не менее вечное — "за действия экипажа отвечают оставшиеся в живых по выполнении задания". Но так же точно эта фраза и позиционирует взгляд носителя — прошлое было великим, в настоящем — только тлен и запустение. Авторы начинают отвечать за культурную историю, это немного обидно, но всё же для них почётно.

Причины некоторых типичных претензий к последним текстам Стругацких — общие с причинами недовольства современной фантастикой, и напрямую связаны с тем, что формировало «элитный» статус советской фантастики полвека назад.

Первая группа разочаровавшихся увидела другую фантастическую литературу — мало или вовсе не переводившихся зарубежных фантастов, целые неизвестные течения, такие как фентэзи, киберпанк и steam-панк.

Другая группа перестала искать фронду, да и приобщилась к возвращённой, переводной и современной русской литературе, которая экспериментировала со стилем, говорила о мирах не менее, а часто более парадоксальных, чем самые смелые эксперименты фантастов.

Наконец, третья группа разочаровалась в фантастической корпорации — потому что все человеческие объединения имеют свойства стареть и проходить стадии свойственные людскому возрасту.

А братья Стругацкие были не просто брендом, а символом советской фантастики. Но как всякий бренд, он состоит не только из товара (текстов), но и из инфраструкуры — это ученики, премия, комментаторы. Собственно, эта инфраструктура и существует. Так счёт структуры предъявляется бренду.

А, впрочем, я что-то разболтался в ночи. Только что объяснял в другом месте, что неизвестно, зачем это нужно писать именно здесь.

Извините, если кого обидел.

14 апреля 2004

История про технические ошибки

Я совершил некоторую техническую ошибку — к сожалению я смогу восстановить всё не ранее, чем через несколько дней. Увы, ближайшее время у меня не будет доступа к Сети, а сейчас восстановить настройки у меня не получится.

Тем не менее, поздравляю всех с праздниками.

Извините, если кого обидел.

01 мая 2004

История про великую Отечественную беду

Хотя я написал всё это год назад, но вдруг оказалось, что моё настроение накануне дня Победы ничуть не изменилось. <…>.

И нечего глумиться над убитыми — мертвые сраму не имут.

Извините, если кого обидел.

08 мая 2004

История про экзотические имена

В моём отечестве то и дело возникает странная любовь к экзотическим именам, и вот пишется в метриках что-то вроде Изольды Деревянкиной или Дианы Подмышкиной. Может быть, родители и хотели лучшей доли для своей дочери — может быть. Они хотели ей добра и счастья, думали, что красивому имени будут завидовать девчонки из соседней деревни. Вот писец в сельсовете выводит на красивой бумаге «Антуанетта Сидорова».

И сгущается из тьмы веков помост, суровый мужчина в колпаке и с литературными склонностями, а так же лезвие в деревянной раме. Волнуются, суетятся вокруг Сидоровой какие-то неразличимые пока призраки. Такова магия чужого имени на русской земле.

Я думаю, что писарю нужно просто писать это диковинное имя с одним «т» и всё образуется.

Извините, если кого обидел.

10 мая 2004

История про журналистскую самоуверенность

Эпиграф:

Вы, Шариков, чепуху говорите, и возмутительней всего то, что говорите ее безапелляционно и уверенно.

Михаил Булгаков

Есть какой-то особый род журналистской самоуверенности. Я до конца не понимаю, в чём он заключается, но результаты его действия постоянно попадаются мне на пути. Недавно я получил гневное письмо — типа, вы плюнули мне в душу, мерзавец и негодяй. Я читал ваши тексты и отчасти верил вам. И вот вы, будучи главным редактором книжного обозрения «Хлибрис», пропустили такое… тут я думал оправдаться, уж год, как меня выгнали из газеты «Хлибрис» за строптивость, но прикусил язык. Всё это было неважно — мой адресант писал о заметке про Аракчеева, что называлась ««Полуподлец, полуневежда» в серии «Жизнь замечательных людей»». Это вообще был тот род текста, что называется гониво, и, видимо, был написан не одним, а целым коллективом безумцев. В тексте были какие-то причитания вроде «Аракчеев умер, но дело его живёт, скоро наши дети оденутся в хаки, скоро, скоро падёт ужас на нашу землю…»

С другой стороны, что я, хочу Воронцова защитить от воровства эпитета, что я. И тут вспомнил другу чудесную историю. Как-то раз я пришёл на службу, уже тогда понимая, что скоро меня поставят перед строем и сдерут с меня сержантские лычки. Мои коллеги писали передовую статью.

— Что празднуем? — спросил я.

— Трёхсотлетие Петербурга. Мы нашли новые данные о его основании, то есть новую датировку.

— Клёво! — изумился я. — И как? Когда, в смысле?

— На две недели раньше. Шестнадцатого мая, — ответили мои новые начальники. — Мы оригинал указа видели.

— Братья, — проникновенно сказал я. — Братья, ведь вы позволите мне так вас называть, ибо я почти приведение, меня почти нет тут, я