Читаем без скачивания Книга и меч. Записи о доброте и ненависти. Том 4 - Цзинь Юн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я благодарен за вашу милость, мастер.
Да Сэ проигнорировал его и двинулся вперед, но, в конце концов, не смог использовать посох в полную силу, потому что Цзялуо разрубил его своим клинком. Чэнь Цзялуо в душе извинился за испорченное оружие и бросился в следующий зал. Великого мастера расстроило только то, что он решил пощадить мальчишку, он был очень зол. Да Сэ не смог догнать его. С криком он яростно швырнул половину дзэнского посоха на землю, повсюду разлетелись искры.
Когда Чэнь Цзялуо прибыл в третий зал, в глаза ударил яркий свет. Зал был освещен множеством свечей. Мастер Да Чи, главный хранитель собрания сутр, приветливо улыбнулся и сказал:
– Мастер Чэнь, у нас будет соревнование по скрытому оружию.
Чэнь Цзялуо поклонился и сказал:
– Хорошо.
– У каждого будет по девять свечей и девяносто восемь палочек благовоний, кто первым потушит огни, тот и победит. Наше небольшое соревнование никому не навредит.
Указав на стол в центре зала, он продолжил:
– На столе лежат стрелы, железные семена лотоса, семена липы, дротики, все виды скрытого оружия, вы можете добавить свое, если есть.
Чэнь Цзялуо нащупал в кармане горсть шахматных фигур: «Этот мастер должен обладать уникальными навыками владения скрытого оружия».
– После тебя, – сказал Да Чи.
Цзялуо подумал: «Сначала я покажу технику моего мастера, чтобы получить преимущество». Он бросил пять шахматных фигурок, и пять благовоний погасли у противоположной стены. Да Чи снял с шеи нитку четок, разорвал ее, взял пять бусин в руку, дважды быстро взмахнул рукой, и девять свечей на его стороне погасли. Свет от благовоний стал более четким в темноте, поэтому было легче попасть в нужную точку. Чэнь Цзялуо подумал про себя: «Именно так я и должен был поступить с самого начала, почему я не подумал об этом?» Он вновь тремя бросками выкинул девять шахматных фигур, они попали прямо в огонек свечей, однако раздался лишь легкий треск, пламя не погасло. Да Чи к тому времени затушил четырнадцать палочек благовоний. Чэнь Цзялуо старался изо всех сил, но ему удалось погасить только две свечи. Да Чи погасил еще девятнадцать палочек на одном дыхании. Яркость пламени свечей Цзялуо мешала ему попадать по тусклым огонькам благовоний, у него осталось всего двадцать фигурок. В отчаянии он вдруг вспомнил уроки мастера скрытого оружия Чжао Баньшаня и бросил три фигурки в сторону стены. Видя, как Чэнь Цзялуо разбрасывается оружием, Да Чи лишь посмеялся над тем, что юноше не хватает самообладания. Но когда шахматные фигурки ударились о стену, отскочили, одна упала вниз, а две оставшиеся сбили пламя двух свечей, Да Чи не мог не восхититься его смекалкой. Чэнь Цзялуо выбрасывал шахматные фигуры одну за другой, те отскакивали от стены. Внезапно в зале стало темно. Цзялуо погасил все свечи, на его стороне осталось только семь палочек благовоний, на стороне противника было более тридцати. Чэнь Цзялуо пощупал свой карман и обнаружил, что он пуст. Цзялуо подошел к столу с оружием и подумал: «Это большое дело, мне придется сыграть подлеца». Левой рукой он задрал нижний отворот рубашки, а правой сгреб со столешницы все скрытое оружие в карман. Он отпрыгнул в сторону, смеясь:
– Раз, два, три, стреляю!
Да Чи бросился к столу и протянул руку, но там было пусто: Чэнь Цзялуо выстрелил серией железных семян лотоса и семян липы, в считаные мгновения погасив все благовония. Монах громко рассмеялся и сказал:
– Мастер Чэнь, это называется битва умов, а не сил! Вы победили!
– Мне стыдно! Но из-за важности моего дела у меня нет другого выбора.
Мастер Да Чи был очень добродушным человеком и не принял это на свой счет.
– Мои товарищи охраняют следующие два зала, будьте внимательны, – улыбнулся он.
– Спасибо за наставления.
Преисполненный благодарности, он уверенно зашел в следующий зал; внутри он был также ярко освещен свечами, но помещение было намного меньше. В зале стояли два футона, на левом сидел, скрестив ноги и прикрыв глаза, Тянь Цзин. Чэнь Цзялуо не знал, как ему себя вести, поэтому молча сел на правый футон. Братья Да были сильными противниками, но сейчас ему предстояло сразиться с самим главой Дхармы, очевидно, его навыки боевых искусств очень хороши. Он сидел на футоне, ростом ненамного ниже обычного человека, а его щеки были глубоко впалыми. Тянь Цзин сказал:
– Ты прошел три зала. Хотя твой крестный больше не является учеником Шаолиня, ты все же его сын, и я не могу сражаться с тобой на равных. Вот мое условие: если через десять приемов ты не потерпишь поражения, я позволю тебе пройти.
Чэнь Цзялуо встал и сказал, поклонившись:
– Пожалуйста, будьте милостивы, мастер Тянь.
– Пожалуйста, присядь! – ухмыльнулся тот.
Только Цзялуо сел на футон, как почувствовал порыв ветра: ладонь мастера целилась ему прямо в грудь. Он попытался отвести его руку в сторону, чтобы ослабить силу удара, но смог только слегка скользнуть влево; сила ладоней Тянь Цзина была настолько яростна, что он даже не сдвинулся с места. Хотя Чэнь Цзялуо смог поймать его движение, почувствовал, что его мочевой пузырь нестерпимо болит, была задета акупунктурная точка.
– А вот второе движение!
Чэнь Цзялуо было тяжело сражаться, но ему вновь удалось уклониться, вскочить на ноги и даже применить прием в ответ, Тянь Цзин тут же отбил удар ладонью. Цзялуо увидел силу его движений и подумал, что не сможет выдержать все десять приемов, но тут же взял себя в руки и использовал технику ударов ладонями, которой научился на Нефритовой горе. Кружась как заведенный, он звонко наносил один удар за другим.
– Хорошо, ты применил и отразил уже много приемов, ты действительно отлично владеешь своими ладонями, – сказал монах.
– Я ранен и точно не смогу прорваться через последний зал, поэтому прошу старого мастера дать мне наставление.
– Если ты не сможешь пройти, поверни назад.
Чэнь Цзялуо подумал: «Шииты говорят людям повернуть назад, но мы, воины, идем вперед и умираем без сожаления». Он отдал честь и смело шагнул в последний зал. Оказавшись внутри, он с удивлением увидел небольшую комнату для медитации, где настоятель храма Шаолинь, мастер Дзэн Тяньхун, сидел на ложе. Комната была очень узкой, поэтому соревноваться нужно было не кулаками, ударами и скрытым оружием, а внутренней силой, здесь не было места для хитрости. Чэнь Цзялуо забеспокоился, но мастер Тяньхун прервал его мысли:
– Пожалуйста, садитесь.
Чэнь Цзялуо сел с одной стороны ложа для медитации. Между ними стоял небольшой столик, от маленькой горелки для благовоний поднимался дымок сандалового ладана; на противоположной стене висела картина, на которой были изображены два монаха в белом. Дзэн Тяньхун немного поразмыслил и начал говорить:
– Жил-был человек, который хорошо пас овец и однажды даже разбогател на этом деле. Но он был скуп по натуре и отказывался тратить заработанные деньги…
Чэнь Цзялуо был удивлен, услышав, как тот вдруг начал рассказывать историю.
– Один хитрый человек знал, что пастух глуп, богат и хочет себе жену. Тогда он сказал: «Я знаю одну женщину, очень красивую; возьми ее себе в жены». Через год мужчина снова сказал: «Твоя жена родила тебе сына». Пастух никогда не видел своей жены, но, когда узнал, что она родила ему сына,
