Читаем без скачивания Живой Журнал. Публикации 2001-2006 - Владимир Сергеевич Березин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Они будут узнавать друг друга потом в толпе людей без Живого Журнала, у них, людей его имевших будет такой "масонский знак", взгляд такой и в особенности усмешка, которой другие не понимали. Усмешка будет почти детская.
И страшна будет жизнь превращаемых, жизнь тех из аддиктивных, у которых перемещалась кровь!
Они будут чувствовать на себе опыты времени, направляемые чужой рукой, пальцы которой не дрогнут, но не сумеют это сказать об этом ни на каком новом месте.
Извините, если кого обидел.
07 января 2005
История про шарады
В том же самом месте, что и жестокий романс, я обнаружил шарады.
Среди коих мистическая:
Шаг танцевальный
Прибавьте к ноте
И между брёвен
Меня найдёте.
И между брёвен! Меня найдёте! Класс! Маленькую Ди повстречал я в зарослях! Ах, видел ли ты девушку, девушку — смуглянку, что куда-то скрылась на закате дня? Между брёвен, да. Сейчас ещё пороюсь.
Найти меня — простое дело,
Как не хитри
Я с «б» всегда снаружи тела,
А с «к» — внутри.
А вот ещё:
Только два предлога
А волос в них много.
Я зверь пушной, известный всем,
Имеющий мой мех — гордится.
Но дай мне «р» на место «м»
И мех мой в перья превратится.
И мех мой в перья превратится! Это ж кайф какой! Надо поймать какого-нибудь автора фэнтези и продать сюжет. «Мех и перья». Зверь пушной. И постигла его участь всех пушных зверей.
Я раньше был кавалеристом,
Скакал, как ветер в поле чистом,
Но как-то «р» на «л» сменил
И вот в планеты угодил.
Я с буквой «в» — угрюмая ночная птица,
А с буквой «д» в воде сумею раствориться.
О чём поёт ночная птица? В кого сегодня превратиться? Сюжет! Точно сюжет! Где midianin, в Крушавеле Курвуазье лакирует — пусть возмёт.
Жестокостью известный встарь,
Пред вами древних римлян царь.
Откиньте «р» — и разом
Он станет просто газом.
Покончим с этим разом. И станем водолазом. Убили керогазом. Волчьим глазом.
Извините, если кого обидел.
07 января 2005
История про сны Березина № 149
Основное действие этого сна происходит на Аравийском полуострове, причём события идут в монтаже — как моими глазами, так и со стороны, в сценах, нгде меня вовсе нет. Итак, в одной из стран Аравийского полуострова собираются кого-то убить.
В курительной комнате ресторана (тут отдаёт тридцатыми годами и шпионским романом начала XX века — малиновые занавеси, розовые стены, лестница с круглыми ступенями, как на эстраде, и мимо проходят люди в белых костюмах) я вижу человека, у которого изменился цвет кожи — это верный знак того, что он скоро взорвётся.
Если сделать человеку инъекцию специального вещества — то, взаимодействуя с человеческим организмом, оно через день-два приведет к взрыву.
Но это не жертва покушения — это человек, на котором только попробовали яд-взрывчатку.
Значит, скоро всё произойдёт. Но на периферии сюжета появляются мой помощник и женщина. Причём наше дело заключается вовсе не в том, чтобы предотвратить убийство, а просто понять, что со всем этим делать. Такое впечатление, что это всё большая подстава.
Одновременно с этим, я — как бы мальчик приглашён в здание органов на Лубянке. Это сцена вполне из советских фильмов — когда героя допускали в капище.
Но тут явно приглашают с тем, чтобы сделать предложение, от которого нельзя отказаться — я и вижу, что в том же положении ещё двое подростков. Это девочка лет шестнадцати в красной бандане и мальчик без лица.
Одновременно в большой комнате с буфетом (там же, в здании) молодая девушка, техническая сотрудница, раскладывает по круглому обеденному столу бумаги. Сзади к ней подходит человек в ускользающей от описания одежде (обычно в этом месте пишут «человек в плаще») и коротко бьёт пальцем женщину под сердце. Потом он укладывает мёртвое тело в позе эмбриона между столом и стеной.
В эту-то комнату потом попадают те самые подростки и я, не отличающийся от них в этот момент возрастом. Мы ожидаем, когда с нами побеседуют. Но только я один замечаю туфли, а за тем и тушку несчастной технической служащей. Ничего не говоря своим молодым знакомым, я начинаю искать официальное лицо, чтобы доложить ему о беде и измене.
В этой комнате есть балкончик — на балконе сидит немолодой мужчина в газете, стоит несколько курящих людей. Я замечаю в руках у мужчины удостоверение, покрашенное в три цвета — причём от руки на одной из строчек написано слово «Спектр». Это не красная книжечка, а односторонняя бумажка на коленкоровой подложке.
Я заговариваю с мужчиной, но успеваю понять, что этот человек — тоже гость, а не сотрудник всесильной организации. Он предлагает мне рассказать, что меня беспокоит. Но я ничего не рассказываю — выйдя из комнаты, мы идём бесконечными переходами и лестницами — нет, рассказывать этому человеку ничего нельзя, тем более. Что он настаивает всё сильнее и сильнее.
Очевидно, что две этих сцены связаны друг с другом.
Извините, если кого обидел.
08 января 2005
История про погоду
Я расскажу старую историю — вдруг её кто не слышал.
Дело в том, что в Москве потеплело. Начался ветер, затрепетало басом железо на крышах, пахнуло весенним теплом и искры посыпались с трамвайных проводов. Зверьё Живого Журнала задрожало и заворочалось в норах, выставляя носы и хвосты в форточки.
Как там, в темноте?
Ну-ка сейчас ветер сдует праздничные ёлки с площадей, и они, мерцая электричеством и стуча пластмассовыми шарами, полетят тревожно над городом. Ну ка, забурлит Москва-река, и зальёт неочищенной водой ненавидимый прокурорами город — только кремлёвские звёзды будут моргать как бакены.
Ну-ка, поплывут на талых льдинках печальные служивые с полосатыми палками, и поскачет улицами и площадями медный Юрий Долгорукий, отчаянно матерясь и сшибая с прохожих деньги — на корм для бедных лошадок.
