Читаем без скачивания Холмов трагических убийство - Давид Игоревич Верлицкий

– Он сейчас соображает что говорит? – не понял Донлон.

– Мы не можем его прикончить! – защитил Вилли Мик.

– А ты-то чего боишься? Что за выбор – между идиотом, который ничего не рассказывает или хоть сколько-то вменяемым…

– Предателем. – улыбнулся Говард. -Вы выбираете между психом и предателем, и в этом вся прелесть. Предавший однажды, предаст еще десять. Ты ведь сам знаешь, Джон!

– Опять его выходки… Почему бы нам просто не посадить вас обоих в Блессуорт?

– О, нет! – дотянулся до пистолета Вилли и направил его себе в висок. -Выбор неизбежен, подобно смерти. И пусть судья расценивает твой поступок, только он в праве!

– Выбор очевиден, Джон! – снова начал Бенсон.

– Да замолчи ты! – яростно вскрикнул Донлон.

Сол не осмеливался взять происходящее в свои руки, пусть и был он зачинщиком сего действа. Джон медленно направил револьвер на Вилли, но не стал стрелять сразу. Он продолжил раздумывать, нервно притопывая ногой. Все закружилось в вальсе у него в голове, здравые мысли заблудились, а логики – как и не было. Теперь он, сам тому удивляясь, опирался исключительно на чувства, которые затмили все факты и любые идеи, опирающиеся на них. Внезапно послышался еще один выстрел. Но это не Говард прострелил себе голову – это была пробита черепушка Уэбли. По стене распластались его окровавленные останки, и ровно посередине головы виднелась мелкая дыра. Казалось, если бы она прошла вдоль всего мозга, то порубила бы его на две равные части.

– Мне надоело, слишком уж долго ты раздумывал. – сказал Вилли, зная, что его точно оставят в живых. -Пришлось оставить тебя без выбора.

И что получил Донлон? Кого бы он не выбрал, все равно он будет иметь дело с предателем. Любой выбор приводит к одним и тем же последствиям, ничто не важно и никто не вершает ничью судьбу. Получается, все бессмысленно?

Его гневу не было предела, но и убить уже не сопротивляющегося Говарда – он получил все чего хотел – Джон не мог. Шеф не давал взять верх своей ненависти над желанием закончить дело, он понимал, что прерывание жизни Говарда здесь и сейчас до добра не доведет. Донлон схватил его, надел наручники и повел в машину, пока все продолжали впечатляться багровой картиной, написанной на золотистом полотне.

Планк понял, о чем ему говорил шериф пару часов назад, и ему сразу стало противно при виде тела. Мик ухмыльнулся, но это было и неудивительно – для него он не имел никакого значения.

– Идите в машину. Думаю, мы сразу отправимся в Блессуорт. – сказал Бенсон. -Донлон рано или поздно вытрясет из Говарда всю душу, пока тот не расскажет ему правду. Ему нужно остаться здесь, и он это знает. Он даст все сведения констеблям, которые приедут, уверен, уже через час-полтора.

Пишу это через сорок лет после всего произошедшего, но до сих пор помню и одурманенное лицо Джона, и труп тогда незнакомого мне Рона Уэбли, о котором Донлон рассказал мне позже. Прочитав отчет, я ужаснулся всем подробностям, мною описанными. Не понимаю, как тогда я продолжил смотреть на безжизненную неопределенную форму кожи и костей… Может, тогда я был потрясен и одновременно чувствовал вину по отношению к шерифу за случившееся. Ведь… не начав бы я расследование, ничего бы этого не случилось. Как не случилось бы и того, о чем расскажу я дальше…

Из книги “Дело о Безликой Семерке”

“Как он мог это сделать? Это невообразимо. Он псих… да, он псих. В смерти Рона виновен он, он пристрелил его. Что я такого сделал, чтобы испытывать это все? Неужто сама господь-судьба спустилась ко мне с небес, чтобы сказать: “Это твой последний миг?”

Если это так, то я ненавижу свою судьбу. Если она, конечно, у каждого своя”. – раздумывал Джон, сурово сидя на стуле. При каждом повороте его мысль становилась все более мрачной, он начинал терять ее, чаще забывать. В полусне его отрезвлял только свет люстры, не видя который он сразу погружался в дремоту.

– Едьте к лесу около Гилт-стрит. Там особняк. – сообщил Мик из машины в рацию. -В нем вы обнаружите кое-что интересное… Так вот, зафиксируйте это и запишите, все, что скажет вам Донлон. Мы уже едем в Блессуорт, приказ остановить поиски. Повторяю, приказ остановить поиски!

Вилли, сидевший на соседнем кресле, наслаждался своим сумасшествием, казавшимся ему гениальностью. Теперь он ничего не желал от Джона – будто тот искупил грех перед ним. Но какое-то чувство незавершенности все же преследовало Говарда. Будто он не закончил что-то начатое или закончил не так, как хотел. С дикой улыбкой он глядел в окно, иногда похлопывая ладонью по ноге. Теперь сомнений не было – этот рыжий настоящий чокнутый, им движут не чувства, а какие-то странные идеи. Можно полагать, что через какое-то время все станут мыслить как он, и это новая ветвь эволюции. Но знаете, когда перед вами ведет свой монолог эксцентричный чудак, что убил по меньшей мере одного человека, это не первая мысль, которая приходит вам в голову.

В конце концов, детектив и трое детей в три часа дня подступили к Блессуорту. Это было каменное сооружение метров тридцать в высоту. По бокам находились две смотровые башни, на которых можно было различить двух мелких человечков. Мик вывел Говарда из машины и велел оставаться детям в ней, с чем они неохотно, но согласились. Бенсон без всяких переживаний переступил белую черту, обозначающую начало территории сооружения, и оказался в месте, представляющееся ему знакомым. Как писал Сол в своих отчетах, чтобы описать Блессуорт, недостаточно расхвалить изысканность, грандиозность и масштабность его структуры – нужно перед самим описанием этого места добавить “БЛЕССУОРТ”, и, что важно, именно в верхний правый угол выделенным шрифтом – так его описание будет выделяться от всех остальных.

БЛЕССУОРТ

Мик приоткрыл дверцу и вместе с Вилли зашел в главное здание. Снаружи эта громадина казалась заметно менее изящной, чем изнутри: множество колонн, стоящих ровно в ряд, отличались не столько своей толщиной, сколько вырезанными на них волнистыми линиями, пересекающимися между собой и уходящими ниже, куда-то глубоко под землю. Впереди было видно три больших арки, и каждая вела через свой коридор в специализированное отделение – слева находилось помещение для сошедших с ума, в центре – для особо опасных, которые совершили не одно тяжкое преступление в жизни, и справа – отдел для простых “везунчиков” (именно такое название тех, кто там находился, приводит Джон в своих заметках). Между ними находилась скругленная стойка, за которой сидело множество людей в очках, а за ней – два лифта. Здесь Мика знали не понаслышке – когда-то ему уже приходилось