Читаем без скачивания И все-таки она плоская! Удивительная наука о том, как меняются убеждения, верования и мнения - Дэвид Макрейни
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда мы встречаемся друг с другом в качестве представителей своих референтных групп, бесспорные для нас коллективные истины, определяющие нашу групповую идентичность, приводят, как показывает история, к глубочайшим разногласиям, самым неразрешимым спорам, самым тупиковым путям в политике и самым кровавым войнам.
Ученые, врачи и научные работники не застрахованы от этого. Но, к счастью для них, в их сообществах также важна открытость к переменам и готовность подвергнуть сомнению свои убеждения или опровергнуть убеждения других. Эти способности также свидетельствуют о преданности группе. Цель принадлежности к группе для них достигается путем достижения достоверности. Для таких групп, как труферы, стремление принадлежать к коллективу лишь в малой степени связано со стремлением к достоверности, ведь все, что ставит под сомнение их исходные установки, грозит отлучением от сообщества.
Мы используем не только свой предыдущий опыт, чтобы отличить опасное заблуждение от не менее опасного невежества – мы еще ориентируемся на окружающих нас людей. Когда они отказываются изменить свои взгляды, это больше препятствует переменам, чем наше собственное упорство в следовании своим догмам. Попав в ловушку коллективных установок, мы обнаруживаем, что не можем изменить свою точку зрения, даже если факты требуют, чтобы мы это сделали. Лучший пример – то, что происходит, когда человек попадает в группу людей, которые втягивают его во всевозможные теории заговора.
Анни Стерниско, психолог, изучающая конспирологические сообщества, сказала мне, что, как правило, все сторонники теорий заговора для начала ищут тех, кто разделяет их взгляды, и делают это посредством двух «мотивационных крючков». Тех, кто доволен своим нынешним социальным положением, «привлекает то, что заложено в теории заговора по сути» – детали, сюжет, конкретная история. Тех же, кто еще не нашел себя в социуме, кому хочется продемонстрировать свою уникальность, привлекает сам принцип теорий заговора, связанные с ними опасности и возможность отстаивать свою точку зрения[126].
По словам Стерниско, это похоже на выбор фильма, который вы хотите посмотреть. Если вы поклонник Адама Драйвера, вам все равно, о чем фильм. Ужасы, драма, историческое кино – неважно, ведь вам в любом случае будет интересно, если там играет Адам Драйвер. Другая ситуация, когда вы хотите посмотреть научно-фантастический фильм. Вам все равно, кто там играет, главное, чтобы были космические корабли и инопланетяне. Оба пути могут привести вас к «Звездным войнам», а в конечном итоге – к участию в съезде фанатов этой киновселенной, где вы обретете новую идентичность ярого члена фандома.
Нечто похожее происходит и в сообществах, занимающихся теориями заговора, говорит Стерниско. Неважно, на какой мотивационный крючок человек попался. Начав разделять идеи, которые его окружению кажутся надуманными, он может столкнуться с осуждением, а потому его еще больше потянет в объятья тех, кто разделяет те же взгляды. В конце концов он начнет отождествлять себя с конспирологическим сообществом больше, чем с любым другим. В какой-то момент стремление принадлежать группе вытесняет все остальное.
Конспирологическое мышление изменить очень трудно, когда человек идентифицирует себя с группой сторонников теорий заговора. В этом случае угроза его убеждениям становится угрозой самой личности. Психологические механизмы, связывающие группу воедино, берут верх. Все это мешает разобраться в собственных мыслительных процессах, без чего не вырваться на свободу.
* * *
Стивен Новелла, невролог и эксперт по теориям заговора, говорит, что на когнитивном уровне мы способны понять, когда кто-то замышляет что-то против наших интересов. Это подтверждается исследованием, согласно которому наш мозг имеет древние психологические механизмы, возникшие у нас в ходе эволюции для обнаружения «опасных коалиций»[127].
Добавьте к этому интернет и нашу невероятную способность к выявлению закономерностей. И вот когда эта мыслительная схема используется для осмысления такого сложного и страшного события, как 11 сентября, мы начинаем подозревать, что злоумышленники могут быть повсюду. По словам Новеллы, когда нам страшно, мы постоянно пытаемся справиться с хаосом и запутанностью окружающего мира, полного неопределенности, чтобы превратить его во что-то понятное и управляемое, что-то, с чем мы можем бороться, – например, в результат деятельности небольшой группы злобных закулисных махинаторов. В моменты самой сильной тревоги усиливается наше внимание к правительству, структурам власти и политическим партиям (то есть к группам, которые, по нашему мнению, не являются своими), а не только к людям в нашем окружении.
Такой тип мышления может привести к «конспирологической петле» – логической тюрьме, которая мешает нам выбраться из темы теорий заговора. Если конспирологи обнаруживают какие-либо факты, опровергающие их теорию, они могут сделать вывод, что это заговорщики таким образом специально сбивают их со следа. В итоге в их сознании заговор оказывается еще больше и сложнее, чем они полагали вначале, а потому ставится вопрос о необходимости дополнительных расследований. Если, наоборот, каких-то фактов недостает, конспирологи считают, что кто-то замел следы. Таким образом заговор становится еще масштабнее – ведь как-то нужно объяснить пробелы в расследовании.
Люди попадают в ловушку. Если факты опровергают их теорию, для них это свидетельствует о том, что теория верна. Если фактов нет, значит заговорщики сильнее, чем они себе представляли.
Те, кто впоследствии назвал себя труферами, испытали, как и большинство людей, множество страхов и тревог после событий 11 сентября. Люди, которые и без того не доверяли власти и государственной политике, после терактов обнаружили еще больше поводов им не доверять. Со временем они нашли друг друга в интернете и сформировали сообщество, без конца предоставлявшее новые и новые материалы расследования для всех, кто тоже хотел раскрыть правду. Оказавшись в этом сообществе, люди начали доверять только узкому кругу себе подобных.
Как у социальных животных, которые способны убеждать и поддаваться убеждению, у нас есть выход. Когда мы чувствуем, что не они, а наши собственные соратники стали ненадежными, мы бессознательно пытаемся повлиять на нашу группу с помощью аргументации. Если не получается, мы начинаем искать новые связи, основанные на понимании и сочувствии, вне нашей группы. Если мы их находим, то оказываемся готовы принять прежде неприемлемые для нас идеи, когда они исходят от тех, кто относится к нам по-доброму: сначала как к чужим, а потом уже – как к своим.
