Читаем без скачивания И все-таки она плоская! Удивительная наука о том, как меняются убеждения, верования и мнения - Дэвид Макрейни
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Чарли присоединился к конспирологическому сообществу вследствие того, что психологи называют оппозиционной идентичностью: он считал себя бунтарем, выступавшим против существующего положения дел и, как сказал бы сам Чарли, против правящей элиты. Оказавшись внутри сообщества, он проникся его психологией. Следовать убеждениям труферов значило быть благонадежным для своих товарищей. Но в конце концов он понял, что убеждения, которые когда-то привели его к теориям заговора 11 сентября, не сделали его таким уж особенным человеком в этом мире. Это выяснилось, как только он смог поделиться этими убеждения в рамках «Сока правды». В отличие от других труферов, он смог посочувствовать вдовам и вдовцам, а также услышать, что говорят эксперты по сносу зданий. Как следствие, коллеги-труферы показались ему черствыми и ограниченными.
Если мы чувствуем, что наше поведение не соответствует нашим собственным ценностям, если мы не считаем себя хорошими людьми по тем параметрам, которые для нас важны, у нас появляется желание всячески доказывать обратное. И делаем мы это, публично поддерживая убеждения значимой для нас группы людей в надежде, что таким образом заслужим расположение товарищей. Но если мы уверены в себе, то уже не так боимся согласиться с какими-то новыми фактами, опровергающими нашу позицию, или принять новую точку зрения. И эта уверенность становится сильнее, если мы знаем, что есть не одна группа людей, где нас поддержат, и мы, если что, всегда можем уйти от тех, кто нас строго судит и критикует, в какое-то безопасное место, где нас примут такими, какие мы есть. Если мы помним о своих главных ценностях, которые в той или иной степени разделяют разные группы, нам важно, чтобы и наши товарищи тоже жили в соответствии с ними. Если мы осознаем, что наши группы не соответствуют этим ценностям, как это было у Меган и Чарли, мы можем считать себя вправе уйти. В этом случае, даже изменив свое мнение, мы будем чувствовать себя в безопасности[134].
* * *
История Чарли показывает, что сопротивление очевидным фактам может быть вполне оправданным, если у человека нет никакой системы поддержки. Когда он признал, что заблуждался, и изменил свое мнение так, что противопоставил себя сообществу труферов, они сделали то, чего большинство людей больше всего боится: стали избегать его, а затем подвергли травле.
Но, как показывают истории Меган, Зака и Чарли, при более благоприятных условиях даже людей, находящихся в ловушке племенной психологии, можно убедить изменить свое мнение. Даже мальчики в эксперименте «Пещера разбойников», где они в каком-то смысле воссоздали «Повелителя мух» в летнем лагере, смогли измениться. Когда экспериментаторы поставили перед этими двумя племенами общие цели – например, починить двигатель автобуса, который отвезет их домой, – они смогли преодолеть племенную психологию и начать работать сообща. Позже они объединились в одно сообщество и даже домой ехали все вместе[135].
Я спросил Тома Стаффорда, психолога и ученого-когнитивиста, изучающего процессы принятия решений и обучения в Университете Шеффилда, почему, по его мнению, в современном мире процветают субкультуры, не приемлющие реальных фактов – например, всевозможные секты, движения труферов и антипрививочников[136].
«Истина социальна», – сказал на это Стаффорд. По его словам, проблема конспирологов в том, что они существуют в социальных группах, которые не живут по законам социума. Настоящее племя живет в шумном сообществе, где нет недостатка в общении. «Когда вы видите, как кто-то плачет, вам хочется плакать вместе с ним, – сказал Стаффорд. – Вы вместе едите, вместе охотитесь и вместе строите, тогда как все эти секты очень закрыты, и у них обычно странная иерархическая структура». Если вы общаетесь только с помощью текстовых сообщений, то не видите, как люди плачут. «Социальные нормы там все еще присутствуют, но в ненормальной социальной структуре».
Конспирологи и маргинальные группы могут придерживаться собственных правил, о которых они договорились, но настоящего согласия при этом нет, есть только видимость согласия. Они бы это поняли, если бы проводили время вместе. Но поскольку такое случается редко, то каждый из них думает что-то свое и по-прежнему полагает, что его поддерживает племя. У них нет возможности встретиться лицом к лицу и поспорить, поэтому нет развития идей, нет основной теории, которая проходит проверку критикой и становится только сильнее благодаря необходимости постоянно ее защищать. Каждый может верить в разные теории по поводу 11 сентября или считать вакцины вредными и даже не знать, сколько людей придерживаются другого мнения. Несмотря на разницу убеждений, люди в этих сообществах не стремятся спорить друг с другом – но все они продвигают общие идеи, даже если не согласны с ними.
Стаффорд сравнил это с тем, как обстоит дело в медицине. «Настоящий врач не будет пытаться защищать абсолютно все, что относится к медицинской науке, – заметил ученый. – Он скажет: „Возможно, где-то здесь есть ошибка, но мы не знаем, в чем именно“, или „Мы не знаем, каким образом, но похоже, это работает. Возможно, поэтому мы сейчас используем это на практике, хотя еще десять лет назад этого не делали“. Тогда как конспиролог просто обязан защищать абсолютно все».
Стаффорд предложил мне познакомиться с психологическими исследованиям по вопросам ведения дискуссий. Очень часто, порознь сидя за компьютерами и участвуя в каком-то общем обсуждении, люди, попавшие в ловушку племенной психологии, думают, что они рассуждают сообща, но по сути коммуникации нет и каждый размышляет в одиночку.
* * *
Хотя мы и меняем взгляды постоянно, но делаем это осторожно. Для всех обучающихся организмов, биологических или искусственных, обновление устаревших данных – баланс между риском и выгодой. Если мозг полагает, что риск ошибиться перевешивает любую потенциальную выгоду от изменения своей точки зрения, мы выбираем ассимиляцию вместо аккомодации, и в большинстве случаев это идет нам во благо.
Если ваш сосед по комнате скажет, что пить отбеливатель совершенно безопасно и даже полезно, вы, вероятно, измените свое мнение о соседе, а не об отбеливателе. Но вы все же измените мнение о чем-то. До обмена мнениями мышление всегда не то, что после него, и это характерно только для человека. Каждое способное учиться существо может изменить свои представления посредством опыта, но только люди могут использовать свой опыт, чтобы изменить мнение других, даже незнакомых. После разговора со Стаффордом мне
