Читаем без скачивания Славгород - Софа Вернер

Илля возмущенно фыркает, опять недовольная: вечно ее имя, ее тайны и ее особенности бесстыже раскрывают прямо перед Гришиным носом. Рыкова лишь улыбается, отворачивается и прерывается на пару морозных затяжек. Сигарета догорает и рассыпается в руках остатками пепла. Все хорошее рано или поздно кончается.

– Но что насчет тебя, Поля? – Илля терпеливо ждет, пока она ей расскажет сама. Но уже намекает, что разузнает, если что, и ничего не скрыть. – Откуда у этого грязного, неотесанного Волкова такая… спутница?

Аполлинария смеется так громко, что Петя в машине озадаченно приподнимается. Гриша легонько стучит пальцем по стеклу – мол, «спи, пока взрослые разговаривают».

– Извините. – Она костяшками пальцев утирает слезы и шумно выдыхает. Роняет бычок, давит его в замерзшую лужу каблуком. – «Спутницей» меня еще никто не называл. Его шалавой, прицепом, женушкой – это да, запросто… Мы не вместе с ним, девочки, нет. – Она говорит уверенно, и в ее словах нет неразделенной любви. – Он совершенно чужд мне, как мужчина, но я уважаю его дела и стремления. В некотором роде он спас мне жизнь, и я всегда буду на его стороне, даже если он переступит черту.

Гриша прожила последнюю Полину фразу каждой буквой, потому что сегодня вечером Ильяна «переступила черту» не раз. И все же Гриша стоит на ее стороне.

– Значит, Стая тоже…

– Наводит порядок, да. И однажды обязательно наведет. Мое присутствие помогает им не забывать, что не хортами едиными населен Славгород. Нельзя же пускаться из крайности в крайность, правда?

Это объясняет Ильяне ту злость, которую Герасим культивирует по отношению ко всем Зильберманам. Они давно – не хорт, не балия, не нава – и потому так противны всему звериному естеству Волкова, которое он не отвергает, а наоборот выпячивает. Но где здесь истина? Видимо, чтобы понять это, время еще не пришло.

– Садитесь, девочки. – Поля вздрагивает, открывая дверь в натопленный салон. – Когда же эта чертова зима закончится!

* * *

Ильяна вызвалась сесть спереди, уточнив, что ее укачивает. Гриша благодарна за спасение от вынужденного разговора с водительницей, чтобы та не уснула – слишком уж они уставшие. Поля, впрочем, вместо зевков и сонного молчания сама затейливо рассказывает, как обычно проходит ее день: по большей части она заботится о нуждах Стаи, как только может. Помогает победить трудности, сходить к стоматологу – а это та еще жуть! – подменяет уставших мамочек и сидит с детьми, пока те на работе.

– Моя работа? Помогать! Нас ведь для этого и создали, да? – игриво подмигивает она, намекая, что гибридская природа балий – тянуться помогать обездоленным. Особенно избегающим любой помощи, таким как Гриша. Поля могла бы назвать это фетишем, потому что ее Волков абсолютно такой же.

– Понимаю, что звучу несовременно и что вы можете понять меня превратно… Но все мы созданы уникальными и особенными – потому мы и отличны от людей. Ты, Гриша, не обязана всю жизнь служить, но куда же деть твою потрясающую хватку и сверхчувствительный нюх? Кто бы поймал того насильника, если не ты?

– Любой другой, – глухо отзывается Гриша, отказываясь ощущать себя особенной. – Нас, таких «уникальных», ежегодно штампуют пачками и тренируют на одно и то же.

– А потом убивают.

– Ильяна!

Гриша не кричит – лает. Та сразу сжимается на своем сидении и лепечет неразборчиво: «Прости, прости». Остаток дороги все молчат.

Аполлинарию благодарят кратко, но искренне. Она машет своей изящной ладонью из окна автомобиля и заверяет:

– Если что-то понадобится – звоните!

Но пусть эта кошка добра и участлива, не всякую проблему она может решить.

Негласно решают остаться у Пети – он полуживой, да и Ильяна с Гришей не бодрее. «Мне домой нельзя, – говорит Илля и оправдывается, – я домой не хочу».

– Оставайся, – сухо разрешает Рыкова, пропуская ее вперед в двери подъезда, пока сама тащит Карпова на себе.

– Я боюсь, – честно признается Илля, пятясь назад.

– Чего? – удивляется Гриша, стараясь удержать свой «улов», чтобы он не упал прямо в обледенелую грязь. – Подъезда? Отца? Самой себя?

– Ладно. – Ильяна решительно ступает в кромешную темноту, потому что лампочку опять украли. Сколько бы Петя ее не вкручивал, все без толку. – Какой этаж?

– Третий, – вдруг, очнувшись, икает Петя. Дальше они идут почти втроем.

У двери, пока Ильяна по чужим карманам ищет ключи, Петя вдруг наваливается на Гришу с объятием и крепко сжимает руки за спиной. Горячее стальное дуло пистолета на секунду отлепляется от мокрой Гришиной кожи. Черт! Она совсем о нем позабыла.

– Я тебя люблю, – бурчит Петя.

– И я, – чуть панически отталкивает его от себя Гриша. – И я тебя, да. Точно. Не вру.

– Спасибо. – Он улыбается, как ребенок. – А ее?

– Ее? Ильяну? Мы не друзья. – Гриша непонимающе моргает. – Я ее почти не знаю…

Илля меж тем молча возится с заедающим замком, мелко матерится и делает вид, что их разговор она не слышит.

– Ты сразу людей щелкаешь. Щелк – друг. Щелк – враг. А она – кто?

– Это странный вопрос, Петя.

– Нормальны-ый вопрос, – протестует он. – Она искала тебя…

Дверь наконец поддается, и Ильяна буквально вваливается в комнатушку Пети, тут же издавая множество истинно кошачьих звуков: спотыкается о брошенные вещи, ударяется бедрами о неудачно выпирающие тумбы, чихает от скопившейся пыли.

– Где вы там?

Гриша же замирает в коридоре, кричит: «Сейчас придем!» – и остервенело прижимает Петю к подъездной побеленной стене. Взгляд Пети проясняется на мгновение, он крепко вдыхает затхлый воздух влажного бетона.

– Что ты несешь?

– Не груби. – Петя ослабляет хватку ледяными своими руками, берет ладони Гришины в свои и прижимается к сжатым кулакам лбом. – Бух. Все, отвела душу. А теперь послушай… Ты куда-то делась, и я даже не понял, что случилось. Она поняла сразу же. Пришла, допросила меня.

Гриша, сама того не осознавая, прощает Ильяну за всю эту глупость с похищением, и за эту посадку на цепь, и за сговор с недругом. Может, она права, и быть законопослушным хортом – глупая затея.

– Она пришла, чтобы спасти меня.

– Это многое значит.

– Что, например?

– Эта женщина… ну, красавица на «Волге»… Она сказала: балии заботятся. Коты ложатся на больные места и греют их.

– Глупости… – Гриша мотает головой и отстраняется от захвата Пети. – Это просто совпадение. Ей нужно выгодное сотрудничество.

– Думаю, она также себя успокаивает… Но чем ты…

– Могу быть ей выгодна? Ничем.

– По-ра-зительная догадка, Григория… завтра оформим, как улику…

И после он скатывается по стене задницей на пол, отключившись опять. Гриша затаскивает его в комнату и выскакивает обратно