Читаем без скачивания Инсектариум - Юлия Мамочева

Из окопа

Милая!.. Говорю с тобой — из окопа,Каждое слово бабочкою выпускаяВ мирное, мирное небо твоей души.

То, что — вслух — онемелым никак языком-то;То, что — огромно, как перезвон пасхальный, —Сердцем кричу тебе. Слышишь? Оно дрожит.

Нет… Не кричу. Рокочу! — огромной любовью,В мякиш крошечной жизни зубами вцепясь.Слышишь ведь: знаю, готовый к любому бою,Кроме того,в каком суждено —…пасть.

Милая, мы четвёртый день под обстрелом!.. —Эдак поймёшь, отчего пугают огнём.Густо-седой,воздух кажетсяпостарелым —Чёрт! — точно всякий из нас, стону… тонущих в нём.

Чёрт подери!.. Страшно, милая, как ни крепись мы —Мы, не просившие ни золочёных — на лацканы,Ни горячих, гремучих, свинцовых — в живот.

Знаешь, я ненавижу… себя — за письмаТем матерям, чьих безусеньких, недоласканных,Хоронил,стыдясь того,что живой.

Братьев! Своих — хоронил в солёную грязьСловно в бреду — рыдая и матерясь.

Милая… Слева! Славка, наш активист, —Навзничь! И замер — глазами — пустыми, сурьмяными.Справаумолк ничкомпод вселенский визг —Макс.

Из окопа один, как перст, — удивись! —Нагло, как средний перст, устремлённый ввысь,Каской-напёрстком торчу. Эх, помру безымянным!..

Слышишь ли?.. Каждый подохнет здесь безымянным!..

Там, наверху, хохочет шальной монтажист,С нами сроднивший проклятое ремесло.Тут пред глазами проносится целая жизньМежду «Ложись!..» и «Господи, пронесло!»

Целая жизнь, что смеётся на мирном ветру…ТЫ пред глазами — смеющаяся: «Обними?..»

Нет!.. Не паду!.. Нет — конечно, я здесь — не умру!..Слышишь меня? Моя милая, милая, ми…

Товарищ

Посвящается Максу Потёмкину

Эта Москва — для бескожих Нас,Втиснутых в пару тел.Ночь под ногами хрустит, что наст.Взял бы — да полетел

Каждый — из идущих двоих,Из идущих — вдвоём.Только вот — недовыдоивСуть из себя — живьём, —

Не воспаришь. Эх, жесток тариф:В теле, данном внаём,Я, проводница Словес Твоих, — Уж на суде Твоём.

В ногу со мною шагает друг —Тяжко, как на войну;Пара — нас разделяющих — рукПёрстно срослась в одну.

Друг, как и я, исторгает пар —Сутью из всех пор,Ведь и другу плоть — скорлупа,Сквозь которую — пой.

С другом бредём мы: он да я,Вслух не дивясь родству,И выпускаем Твою явьСловом в нашу Москву.

Заклинатель змей

Там, в голове, тараканов пожрали змеи,Мыслями после слепыми скрутясь в клубок.Надо б изжить окаянных — да всё не смею:Я ведь и им-то — весьма кривобокий Бог.

Знай извиваются, тел не щадя осклизких;Сыто шипят: мол, не смеешь — и дале не смей…Где твои очи цвета сентябрьских листьев?Где ты, святой заклинатель моих змей?..

Чайка танцует

Чайка танцует!.. Смотрите: танцует чайка —Там,за кормою,метрах от силыв трёх.Плавно — ловчее, чем вольная половчанка,Пылом — плачевней,чем уличныйскоморох.

Белая духом — с лаской отцовской, былиннойПляс свой глядит в голой глади —сквозь вечера:В водах речных, отливающих мокрою глиной —Той, что молчитчеловечьим рукамгончара.

Смотришь безвыдохно,взгляд отвести не смея:Плоть искупав искупительной смертью дня,Что остывал, горизонтову кривь кровеня —Чайка танцует, как самая Саломея;

Там, за кормой, на глазах у праздных людей,Прозою взора прозревших для этого танца,С плеском вершит ослепительный пляс святотатцаТа, до которой —лишь пара шаговпо воде.

Кажет бессонница сотню своих языков

Кажет бессонница сотню своих языков,Пляшущих дерзко в разинутом зеве камина;В рот ему смотришь — томно, неутомимо…Кровью хмельною в очи плюётся альков —

Так, что созрелое зарево по небосводуСкул твоих — жгучей слюною цветёт, ведун.В алое вольное пламя глядишь, как в воду,Полувнимая пылу палимых в аду.

Сидя на корточках, хрупким хребтом сгорбясь, —В пекло — главой ты, во львино-ревущий рот.Слушаешь… — Их, заточённых в посмертный грот:Слушаешь каждый до крика расплавленный голос

Слушаешь, глядя, как в воду. А та — кругами:Кольцами скорби в количестве девяти.

Спи, искупавшись в горе и перегаре.Нет, не жалей.Нет, не желай — войти.

Мечта

Мальчик,в душу глядящийнебесным долинам,Ветра их высисвоим парусамвзалкав —Свет да сойдется клином тебе журавлинымНа том, что сильнее синицы, смятой в руках!..

Ты, отгуляв по рукам сгурьбившихся грабель,Лбом посинел — в синь безвременную влюблён!..Мальчикмечтал построитьлетучий корабльИ не заметил, как самвоспарилкораблём.

Мальчику взрослые выли,мол, нет в томпользы;Мол, «малой, разобьёшься — не очумей!..»Только рождённому реять —совестно ползать:Гордому суднуи дно милее,чем мель.

Небь океановой пьянью в очах зеленится,Не сберегли окаянного, не сберегли!..

…Глянь: на земле,какойпредаешь синицу,Вкруг-то тебягнездятсятвоижуравли!..

В сизой тоске сизифишься, словно в СИЗО

Стефании Даниловой посвящается.

В сизой тоске сизифишься, словно в СИЗО;Греет балкон безлюдный тебя в ладонях.Знаю: суда ожидаешь, как гарнизон —Вражьей атаки да писем, ещё-не-вдовьих.Солнце грузно садится за горизонт;Скатится в «пацталом» — приговор отдолдонив.

Это твоё — заключение; ясно ежу:Жаждешь вердикта, в решётку балкона кидаясь.Бог тебе шепчет закатом: «Освобожу!..» —Жёлтым, подобным множеству, словно китаец.

…Боженьке мил — обожавший. Искрясь, в абажурЗаточена не будешь навеки, таинствСчастия не вкусившая, вольных, как танец.

«Освобожу. Слово чести: освобожу!..»

…Стрелы Амур окунает в кадаверин;Две уж торчат из груди твоей. Небо — в помощь.Мечешься, мучась. Но верь: у тебя внутриВвек не увянет живучей души спорыш.А про «обняться некем» — не говори.

Не говори, покуда меня — помнишь.

простефанное да (Нева) нильное

Ты пошла волосами во свято-свои закаты —По-шальному пошла, друг мой: даром, как д'Арк — в огонь.Коль твои стихи, точно уличные музыканты, —Внезаконово — незакутанно-языкаты,Коли правдою голы — значит, и впредь — глаголь.

Да, глаголь — разъедая гланды издушным гулом;В мир реви — необузданным морем, бездомным гунном.Как под своды — Молитва мятущейся младости карей — Рвись из тела — стихами; лейся наружу стихами!..

Ими — винно ль, невинно ль — хлещи сквозь пробоину рта,Ты, отысканная;ты, исконно-искусная — Та.Так хлещи,чтобы небоГосподней слезепрорвалосьИ взрыдало над векомзарёю твоихволос.

Синкопа[1]

Проза

Тридцать секунд между.

Это случилось в пятницу.

— «Нам. Нужно. Расстаться».

Её Счастье ушло так нежданно и невозможно, как разве что земля — из-под ног. Или — свеженький (пёстрая посыпка пассажирующей человечины на густо-белой глазури солнечной палубы!) и едва спущенный на воду лайнер — под эту самую воду, изнутри — бездонную и непроглядную, как горе.