Читаем без скачивания Дети, сотканные ветром. - Артём Ерёмин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Вправду? – спросил Игнат.
– Отец так говорил. «Вороватый вихль», «прогибаться под зверьё» – любил он повторять, когда клиенты воротили нос от нашей ремонтной. Ещё бы, ведь бражий запах въелся в её стены.
Игнат понимающе покачал головой, а Пимен сонно проговорил:
– С вихлем нам не пересекаться, меня особы из мастеров волнуют. Не хватало нам Полыни, как приставили учителя волхования.
– Что с ним? – с тревогой спросил Клим.
– Некумека, ты опять всё пропустил. Говорят, что его любимым занятием до преподавания было гоняться за молниями и запихивать их в колбу. В родном краю он выращивал выведенных им же растений, которые при ударе грома пугались и разбегались кто куда. И чтобы не тревожить ум своих любимцев, он в грозу сачком ловил молнии.
– Ты опять выдумываешь, – улыбался Вий, и Игнат ему вторил.
– Вы не верите мне?! – разгорячился Пимен. – Взгляните на его растрёпанные патлы и шальные зенки. Хоть одну-то молнию он точно словил.
Ребята принялись спорить о том, какие такие растения могут иметь подобие страха и ума. Лев с улыбкой слушал их и даже забыл, как боялся близкого общения со сверстниками. Неожиданно он вспомнил странное существо с носком.
– Хмурь, – сказал Клим, выслушав Льва. – Именно так их оп-писывали в справочнике о вредителях – единственную книгу, которую дед т-терпел у меня в руках.
– Корпус без того забит разными гадами, – взбрыкнулся на кресле Пимен. – Захара и его прихвостней вполне хватало. Хотя признаю, зря на них повесил пропажу носков.
– Только Хмурь не обитает в п-подвалах, – продолжал Клим. – Его привлекают хлопковые поля и солнце. В таких условиях он безвреден. В замкнутом же помещении его пыльца… оп-пасна.
– Вдыхаешь пыльцу и попадаешь в царство беспросветной безнадёги, – сообразил Игнат. – Вряд ли наш хмурь добровольно покинул любимые поля.
– Уж точно не из-за носков Пимена, – добавил Вий. – Они действуют жёстче изо дня в день.
– Кто? – Лев непонимающе уставился на него, но тот по обыкновению обошёл его вниманием.
– Спасибо за предупреждение, Лев, – улыбнулся Игнат. – Надеюсь, что ты спугнул вредителя, а пока будем чаще проветривать комнаты и мыть полы.
– Прошу простить меня, – неожиданно проговорили у входа в гостиную.
– Дым, нужно привязать к тебе колокольчик, – засмеялся Вий.
Лев сразу почувствовал, как переменилось настроение в гостиной. Никто Вия не поддержал.
– Пометить как скот на пастбищах? – спросил лунси.
– Нет же… – кучерявый вьюн покраснел и стыдливо отвёл взгляд.
– Эй, друг, и ежу понятно, что Вий сморозил глупость, – натянуто усмехнулся Пимен. – Ну, про твою привычку ходить бесшумно.
– Скверная шутка, – тихо произнёс Игнат. – Некоторые хохмачи так делали в экспедициях на Осколках лунси.
Ребята помрачнели, и только Лев стоял в недоумении, о чём спохватился запоздало. Похоже, в истории народа Дыма есть чёрные страницы с участием чаровников.
– Куратор Мерзляк собирает страту в общем зале, – снова заговорил Дым.
– Тогда идёмте, – вздохнул Игнат и улыбнулся. – Доброго вечера соборному трубочисту, а нам пощады.
На следующий день Лев узнал, как вьюны всю ночь провели, доводя до блеска каждую поверхность на кухне. Утром же из-за отсутствия подготовки к занятиям и сна, единицы избежали личных наказаний. Само посещение кухни не прошло без последствий. Кто-то стащил со склада тыкву и водрузил на кресло учителя, именуемого Тыквой. После чего в обеденном зале весь Собор был свидетелем, как Яков Полынь уважительно похлопал по плечу желтолицего коллеги:
– Великая попытка! Почему я сам не сообразил заместо себя выставить чучело!
Впрочем, у остальных учителей тыквенное происшествие не вызывало смех, но доказательств причастности страты Ветра не нашли, и Главы посчитали, что наказания они не заслуживают. И всё бы ничего, но вскоре вьюны столкнулись с силой, о которой только слышали.
Зеница и Виселица начала действовать в открытую.
Глава 13. Сражения и поражения.
Вьюны звали его просто Янок. Для остальных подмастерьев его имя прошумело лишь однажды, и для них оно означало грядущие безрадостные перемены в жизни страты Ветра.
В сумке Янока нашли склянку белёсого порошка, которую недосчитались на складе мастерской, где первогодки постигали основы волхвования. Часть того химического реагента каким-то образом попала под обивку кресла учителя «Тыквы». Вещество тлело при малых температурах и при этом испускало невероятное количество дыма. Потому учитель «Тыква» порядком удивился, когда на середине урока его заволокла едкая пелена. Кресло и штаны оказались испорчены безвозвратно.
Как слышал Лев, на подмогу учителю явились несколько мастеров и кто-то из Глав. Когда у вьюна нашли остатки реагента, он даже не отпирался. За оскорбление учителя наказывали тяжёлым трудом. Воровство каралось отлучением от Собора.
В тот день, когда Янок закончил обучение, Лев оказался на лестнице между пятым и четвёртым этажами башни. Трубочист, забросив своё занятие, смотрел из узкого окна, как понуро тащился к вратам бывший подмастерье. Ветер разыгрался не на шутку, от каждого порыва Янок оступался. Привратник у ворот рьяно махал ему, вероятно, торопил на поезд.
Откуда-то с мастерских в потоке подмастерьев спускались Вий и Клим. Льву непривычно было видеть робкого мальчишку с обритой головой. Вьюны остановились у окна, заметив, куда глядел трубочист.
– Они же нам обещали, – прошептал Вий.
Клим и Лев непонимающе смотрели на него.
– В мастерских помимо нас постоянно торчат старшие подмастерья, – зло пояснял Вий. – До вас разве не дошло, что Янока подставили?
Вид Клима стал жалостней, а речь сделалась невнятней:
– Хоть Янок и друг Захара, мы всё-таки ладили. Он собирался стать лекарем на родном осколке. Говорил местные знахари там сплошь неучи.
– Теперь ему путь к ним заказан, – Вий кулаком саданул по каменной стене. Башня осталась непоколебима, как и её законы.
Вдалеке закрылись врата, и перед Яноком они больше никогда не отворятся.
Ряд происшествий с учителем «Тыквой» наложили на страту Ветра дурную печать, остальные
