Читаем без скачивания Миллиарды Арсена Люпена - Морис Леблан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Рауль заглянул в записную книжку: «Доктор Делятр, сквер Альбони». Он позвонил… К счастью, доктор оказался дома, и Рауль тут же бросился к своему автомобилю.
Доктор Делятр, высокий сухой старик с седой бородой, сразу принял его, несмотря на длинную очередь пациентов.
– Со здоровьем все в порядке?
– Все отлично, доктор.
– Тогда о чем пойдет речь?
– Я хотел бы спросить у вас кое-что. Кто такой Фелисьен Шарль?
– Фелисьен Шарль?
– Так вы не читаете газет, доктор?
– Нет времени.
– Фелисьен Шарль – молодой архитектор, которого вы мне порекомендовали шесть или восемь месяцев назад.
– Действительно, действительно… припоминаю…
– У вас сложилось о нем хорошее мнение?
– У меня? Но я его никогда не видел.
– Однако же вам его кто-то порекомендовал, верно?
– Ну конечно… Вот только кто? Подождите, дайте-ка подумать… А, вспомнил! Знаете, это довольно смешно. Так вот! В то время у меня был слуга, которым я был очень доволен, – уже в летах, умный и скромный; он также стал моим секретарем. В тот день, когда я получил от вас открытку и велел ему записать ваш новый адрес, он внимательно изучил карточку, словно ему показался знакомым ваш почерк, и объявил – я это прекрасно помню: «Какой, видно, приятный мужчина – этот самый месье д’Аверни. Вы могли бы порекомендовать ему молодого архитектора, в семье которого я когда-то служил… и о котором рассказывал». Он сам напечатал на машинке письмо и дал мне его подписать. Вот и вся история.
Рауль спросил:
– Этот человек больше у вас не работает?
Доктор засмеялся:
– Я обнаружил, что он украл у меня довольно приличную сумму, и потому пришлось его уволить. Но я никогда прежде не видел такого отчаяния: «Прошу вас, доктор. Не выбрасывайте меня на улицу… Рядом с вами я исправлюсь… Мне страшно уходить… Не прогоняйте меня… Иначе я снова вернусь к дурной жизни».
– Его имя, доктор?
– Бартелеми.
Рауль и бровью не повел. Он ждал этого ответа.
– У Бартелеми не было семьи?
– Двое сыновей – хулиганов, как он признался мне, утирая слезы. В особенности он жаловался на одного из них, который вечно околачивается на скачках или в барах на улице Гренель.
– Сыновья навещали его здесь?
– Никогда.
– Никто к нему не приходил?
– Ну почему же, несколько раз я заставал его за разговорами с женщиной – женщиной из среднего класса… но утонченной и невероятно красивой. Я видел ее и раньше – полтора года назад; тогда она пришла ко мне, полубезумная, чтобы отвести к одному раненому… Идти оказалось недалеко.
– Вы можете рассказать подробнее, доктор?
– Я не боюсь прослыть бестактным, потому что об этом писали в газетах. Речь идет об Альваре – ну вы знаете, конечно, этого известного скульптора, который в прошлом году выставлял в Салоне свою восхитительную «Фрину»? Надеюсь, – добавил доктор со смехом, – ваш допрос не преследует никаких предосудительных целей?
Рауль ушел в задумчивости. Наконец-то ниточка была в его руках и он уже имел право предположить сговор Бартелеми, корсиканки и Фелисьена, – сговор, который привел Фелисьена в Везине.
Теперь, вооруженный нужными сведениями, он отправился к скульптору Альвару, жившему в пяти минутах ходьбы от дома доктора. Передав свою визитную карточку и войдя в огромную мастерскую, он увидел довольно молодого мужчину изящного сложения с красивыми черными глазами. Рауль представился любителем-коллекционером, приехавшим во Францию приобрести кое-какие предметы искусства.
Осматривая и оценивая, как настоящий знаток, эскизы, бюсты, торсы и незавершенные работы, загромождавшие мастерскую, он не переставал одновременно наблюдать за скульптором. Какие отношения связывали с корсиканкой этого мужчину – немного женоподобного, но элегантного и аристократичного? Любила ли она его?
Рауль приобрел пару очаровательных нефритовых статуэток, а затем указал на высокую статую на возвышении, очертания которой угадывались под складками белого покрывала:
– А это что?
– Это не продается, – заявил скульптор.
– Это ваша знаменитая «Фрина»?
– Да.
– Можно посмотреть?
Альвар сдернул покрывало, и в тот же миг у гостя вырвалось восклицание, которое скульптор не мог истолковать иначе как проявление восторга, но в котором еще больше было удивления, почти изумления. Перед Раулем, вне всякого сомнения, стояла Фаустина Кортина.
Он узнал ее черты лица и выражение на нем, разглядел даже намеченные резцом скульптора шелковистые складки платья.
Рауль долго молчал, ослепленный этим чудесным видением. Наконец, вздохнув, он заметил:
– Увы, такой женщины, как эта, нет на свете.
– Есть, – возразил Альвар, улыбаясь.
– Да, но она создана вашим воображением великого мастера. В действительности же со времен богинь Олимпа и греческих гетер подобное совершенство не существует.
– Оно существует, и мне нет нужды его воображать – мне остается только копировать.
– Как! Эта женщина – модель?
– Да, обычная модель. Которая получает плату за позирование. Однажды она явилась ко мне и рассказала, что уже позировала двум моим коллегам и что ее любовник ужасно ревнив – поэтому, мол, если я не против, она будет приходить тайно. Она, видите ли, обожает его и не хочет, чтобы он страдал.
– Зачем же она позировала?
– Ей нужны были деньги.
– Он так и не узнал об этом?
– Он следил за ней и однажды, когда она одевалась после сеанса, выломал дверь в мастерской и избил меня. Ей пришлось найти врача поблизости. Травма, к счастью, оказалась легкой.
– После этого вы ее видели?
– Да, и совсем недавно. Она в трауре по своему любовнику и заняла у меня денег, чтобы устроить ему достойное погребение.
– Она собирается снова позировать?
– Разве что для бюста, и только. Она поклялась ему в этом.
– И чем же ваша модель будет жить?
– Не знаю. Но она ни за что не станет унижаться ради денег.
Рауль окинул прекрасную «Фрину» долгим взглядом и пробормотал:
– Значит, вы не продадите ее ни за какие деньги?
– Ни за какие. Это дело моей жизни. Я уже ничего не создам с таким вдохновением и с такой верой в красоту женщины.
– В красоту женщины, которую вы любили, – сказал Рауль.
– Которую я желал… Могу в этом признаться, ибо желал безуспешно. Это она любила. Но я не жалею… Мне осталась моя «Фрина».
Глава 7
«Занзи-Бар»
На вывеске несколько лет назад были написаны слова: «У старого трактирщика», которые видны частично до сих пор, несмотря на то что поверх намалевано новое, более современное название: «Занзи-Бар». Однако это был все тот же невзрачный тупик известной улицы Гренель, – тупик, затерявшийся среди заводов. Именно отсюда открывается один из самых замечательных видов Парижа – вид
