Читаем без скачивания Избранные труды. Том IV - Олимпиад Соломонович Иоффе

уже сейчас, не дожидаясь построения Высшего Общества, чтобы с его утверждением лица уже знали эти правила, привыкли к ним и следовали им по привычке без всякого насилия, вследствие укоренившегося их понимания. В формировании этих правил самую активную роль должно играть государство, пока оно существует, и стоять на самом верху общества как его важнейший регулятор. Следовательно, государственное формирование этих норм так же необходимо, как и в процессе формирования права. В этом смысле механизм нормативного регулирования жизненных процессов в новых условиях так же необходим, как и при господстве права в его обычном понимании. Однако соблюдение предписаний подобного механизма должно происходить добровольно, без специфики правового регулирования.

Право отнюдь не исключает добровольного его соблюдения. Насилие для соблюдения юридических норм применяется в виде исключения. Но не все юридические формы могут опираться на принцип добровольности. Штраф можно уплатить без судебного понуждения, тогда как для отбытия лишения свободы нельзя отправиться добровольно: этот акт должен опираться на соответствующие юридические процедуры. Можно ли избежать обращения к насилию и в этих случаях?

Абстрактно рассуждая, такая возможность появится либо с отменой упомянутых процедур, либо с упразднением таких мер наказания, которые неосуществимы без соответствующих процедурных предпосылок.

Но отказ от подобных юридических мер уже сейчас был бы преждевременным, поскольку соблюдение многих обязательных правил еще не вошло в привычку у подавляющего большинства людей, а до их упразднения нельзя отказываться от судебной и других процедур как предпосылки их применения на практике. Без промедления возможно использовать другой метод.

Уже сейчас в Конституцию включается правило о том, что в будущем, после достижения обществом сознательности, когда соблюдение действующих карательных юридических норм станет всеобщей привычкой, уголовные кодексы и другие карательные правила потеряют силу, уступив место нормативным актам морального порицания. Впредь до отмены, одновременно с уголовными кодексами и другими карательными актами, представляется целесообразным одновременно с их принятием разрабатывать параллельный нормативный акт с аналогичными составами правонарушений, но с иными, чисто моральными санкциями (порицание, выговор, добровольные работы на общество и др.). Конституционный Суд вправе признать эти нормы недействительными по соображениям морали. Но если он этого не сделает, нарушитель добровольно выбирает себе меру наказания, которую он считает правильной, а суд наказывает его по нормам уголовного кодекса или других карательных актов. В результате достигаются цели двоякого рода.

Во-первых, человек постепенно постигает правильные правила поведения и сможет осознавать их нарушение уже в процессе использования незаконных действий. А то, что станет привычкой, легко сориентирует на выбор адекватных моральных санкций.

Во-вторых, принудительный характер юридических мер сохранится на весь период их исторической необходимости с использованием соответствующих правовых процедур для применения все еще имеющих силу юридических санкций. Более того, как только такая необходимость отпадает, уголовный кодекс или иной карательный акт будет в соответствующем порядке отменен с последующим применением добровольно избранных привычных мер.

В результате этого длительный процесс сохранит необходимую постепенность, а переход к добровольно избранным санкциям не переместится в неправовую зону из сферы правового регулирования.

К тому же, замена принудительных санкций добровольными будет длительное время находиться под контролем суда, применяющего карательные санкции в соответствии с правилами добровольности выбора нарушителя или с отступлением от его неправильного выбора. Все это, вместе взятое, обеспечит естественный переход от одной стадии к другой в области карательных правил регулирования.

2. Новая правовая идеология и новшества в правовом образовании

Отпадение насилия в сфере карательного правового регулирования повышает в юридическом образовании, как и в юридической практике, роль нравственного начала сравнительно с правовыми приемами. Ввиду того, что в учебном плане юридических вузов нет ни одной правовой дисциплины, покоящейся на нравственных принципах не в меньшей мере, чем на принципах правовых, этот план предстоит обновить.

Прежде всего, необходимо включить в учебный план юридических вузов разработанный курс этики. Это новый курс, пока еще нигде не преподаваемый, и разработать его должны юристы, с учетом особенностей их профессии, обусловленных новым характером правовых (нравственных) санкций. Чисто нравственные проблемы требуют их освещения на уровне науки. Это будет новая глава в области научных исследований, которой практически не было во всей предшествующей истории. Понятие этики, этические права и обязанности, адресаты этических предписаний и средства воздействия на их поведение, обоснование этических предписаний и лиц, которые вправе к ним прибегать – эти и другие проблемы впервые будут подняты до уровня этики благодаря неизбежным правовым исследованиям.

Вместе с тем, юрист, берущийся за такие исследования, не должен забывать об их целевом назначении – привлечь этику к правовому регулированию в будущем Высшем Обществе, где насилие уйдет из права и будет заменено своеобразно организованной формой добровольности.

С другой стороны, было бы желательно ввести в правовое образование новый курс – Правосознание и нравственность. Этот курс должен соединять в себе соотношение того, что есть право и что есть не-право в соединенной юридической и этической оценке. При условии его надлежащей разработки он сыграет немалую роль в подготовке юристов к вступлению в Высшее Общество как представителей специальной отрасли знаний, рассчитанной на совершенно новую специальность, где право уже не опирается на насилие, а добровольность становится ведущим компонентом права. Новые идеологические обстоятельства окажут свое влияние на правовую пропаганду, которая должна содействовать их усвоению широкими слоями населения. Профессиональные лекции о морали в ее соединении с правом ранее учеными обычно не читались. Теперь эти лекции должны занять место, подобающее их значению в новых исторических условиях. То же самое нужно сделать и в популярной юридической литературе, которая призвана охватить этические проблемы в той мере, в какой без их усвоения невозможно правильное применение карательных санкций, не опираясь на мораль.

Целесообразно также продумать введение в учебные планы всех высших учебных заведений краткого курса правно-идеологического характера. Это значительно увеличит количество лиц, осведомленных о кардинальных изменениях характера права в Высшем Обществе и новых условиях его практического применения. Нет также препятствий к тому, чтобы правила правового воспитания в определенном виде преподавались в средней школе.

Учебная юридическая литература давно уже включает в свой состав задачники со строго индивидуализированными казусами. Они, естественно, содержат строго правовые вопросы и этических проблем не касаются. В продолжении возрастания роли этики в применении юридических норм этот дефект тоже должен быть устранен путем включения в эти задачники казусов, соединяющих этические проблемы с правовыми.

В результате широкие массы граждан приобретут навыки, без которых невозможно применять этические принципы к решению юридических задач, значение которых возрастет в ходе дальнейшего исторического развития.

3. Свобода идеологии и преодоление догматизма

1. Моноидеология ущемляет творчество

Высшее Общество исключает нераздельное господство моноидеологии. В условиях всеобщей свободы выбор идеологии также должен зависеть от свободного усмотрения. Поэтому вполне допустимо совместное применение нескольких видов идеологии или переход от одной идеологии к другой в зависимости как от характера исследования, так и сферы его осуществления.

В результате идеология устраняет возможность ее использования в репрессивных целях и жесткой борьбы с широкими слоями идеологических работников. Идеологическое творчество утратит характер источника повышенной опасности, а идеологические работники не будут больше с ужасом ожидать появления их произведений как преступных актов, не остающихся безнаказанными. Свобода идеологии не исключает идеологических споров, но каждый из их участников должен быть вправе доказывать свою правоту и неправоту своих противников.

Единство идеологии не такое уж богатство, как оно оценивалось в советской методологии. Помимо вытекающих из этого единства карательных санкций, оно порождает ужасную монотонность духовной жизни, с лишением того многообразия, которым она должна обладать вследствие особенностей творчества в силу самого его определения. К тому же лица, соприкасающиеся с творчеством, перестанут жить как потенциальные преступники. Презумпция невиновности (честности) и здесь обретет полную силу. Пусть обвинение доказывает, что методологические приемы, избранные конкретным исследователем, ничего, кроме вреда, причинить не могут. В противном случае они признаются такими же полезными, как и приемы самого обвинителя.

Устраняются также возможности фальсификации, так легко осуществимой благодаря господству моноидеологии. После проведения коллективизации сельского хозяйства, в результате которой был упразднен самый крупный частнособственнический уклад, Сталин провозгласил победу социализма. Его доказательства носили чисто