Читаем без скачивания Песчаная роза - Анна Берсенева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но он сказал другое:
– Это не имеет значения.
– Что не имеет значения? – не поняла Соня.
– Побуждения. Важно, какой получился результат. В плюс или в минус. В вашем случае вышло в плюс. Этого достаточно.
– Спасибо. – Она улыбнулась. И тут же встревожилась: – Я вас заболтала, а вам трудно говорить!
Говорил он в самом деле хрипло и отрывисто, между порциями кислорода, поступающими в его чудом спасенные легкие.
– Трудновато, – согласился он. – Лучше вы. Что там дальше у пастушка про погоду?
– Дальше не совсем про погоду. «Потщися, боже, нас свободити от печали, наши нас деды к тебе вопити научали».
– Вы религиозны?
– Нет, к сожалению.
– Почему к сожалению?
– Я хотела бы чувствовать себя в церкви легко. Но чувствую скованно и неловко. Не приучили с детства, теперь уже поздно. Да и ладно. Хотя было бы неплохо научиться этой волшебной вещи…
– Ходить в церковь?
– Скорее, жить счастливой жизнью одного лишь духа.
– Мне кажется, вы ею и живете.
– Это кажется.
Тут Соня спохватилась, что, при всей необходимости подбадривать Романа Николаевича, ей пора идти переворачивать больных.
– Постарайтесь уснуть, – сказала она, вставая. – Я вам и во сне сатурацию померяю.
– Постараюсь. Спасибо, Соня.
Когда она подошла к санитарам и медсестрам, собравшимся у кровати первого переворачиваемого, Светка спросила:
– Ну как Бахтин?
– Стабильно, – ответила Соня. – Все-таки я не уверена, правильно ли, что мы ему не говорим…
– Ой, даже не вздумай! – воскликнула Светка. – Мало нам Петровой?
– Не скажу, конечно, не скажу, – заверила Соня. – Тем более он и не спрашивает. Но когда спросит…
– И когда спросит, не говори. Евгений Андреевич запретил же. А он лучше знает.
С этим было не поспорить.
Глава 11
– Соня, я не знаю, что мне делать.
Она никогда не видела брата в такой растерянности. Думала, с ним вообще не может происходить подобное. Да и все в отделении так думали.
Но сейчас они были не в реанимационном отделении, а в квартире, которую Женя с Алесей наконец сняли в Сокольниках, почти в самом парке и поблизости от больницы.
– Жень, – сказала Соня, – что уж теперь-то делать? Тем более тебе. Алеся точно хочет рожать?
Он сидел на стуле, а Соня стояла перед ним.
– Не знаю, хочет ли. Но сказала, что аборт делать не будет.
– Очень ее понимаю.
– Ты тоже, что ли, беременная? – насторожился он.
Он сказал это так смешно, что Соня улыбнулась, хотя, конечно, и ей было не до смеха.
– Не обязательно быть беременной, чтобы понимать, почему женщина считает правильным родить ребенка от любимого мужчины, – сказала она. – Даже и женщиной быть не обязательно, чтобы это понимать.
– Не знаю, – хмыкнул он. – Я не понимаю. – И взорвался: – Года не прошло, как она болела! Тяжело болела! И каждый день в ковидной зоне, гипоксия постоянная! Организм истощен, надорван. Какие это будет иметь последствия для нее самой, непонятно. А тем более для плода. В таких обстоятельствах самое разумное, конечно, рожать!
– У нее что, непорочное зачатие случилось? – рассердилась наконец и Соня.
– Мы предохранялись! Хотя…
– Что?
– Никакое предохранение не может быть абсолютно эффективным. Любой врач это знает. И я знал же!
«Все-таки мужчины очень странно реагируют на беременность, – подумала Соня. – Но им, наверное, как раз женская реакция кажется странной».
– И что с того, что ты это знал? – вздохнула она.
– Да. Ничего с того.
Ей показалось, что он шмыгнул носом, и она впервые за все эти бесконечные и бесконечно тяжелые месяцы вспомнила его маленьким.
– Женьк, – сказала Соня, – все будет хорошо. Я чувствую.
– Как можно это чувствовать? – поморщился он. – Правда, ты интуитивная…
– Вот видишь, ты и сам понимаешь.
– Ничего я не понимаю. – Женька поднял на нее взгляд. Глаза были такие, что острая жалость ударила Соне в сердце. – Мне все время кажется, с ней что-нибудь случится. Она ведь тревожная очень, хотя по ней не скажешь. Мы познакомились, когда у нее посреди улицы случилась паническая атака из-за того, что она увидела, как менты человека избивают. Вот ее тридцать пять минут уже нет, и я думаю: вдруг опять что-нибудь такое? Хотя сам ее отправил в парк воздухом дышать, и это для нее только полезно. Посмотри, она там?
Соня посмотрела в окно и подтвердила:
– Сидит на лавочке. Телефон достала, время проверяет. Скоро домой пойдет, наверное.
– А тут еще эта поездка! – с досадой сказал он.
– Жень, ну хоть об этом-то не переживай. Я прекрасно Сережу заберу. Жаль, кстати, что не из деревни, а просто из Минска. Хорошо было бы заодно Полесье посмотреть.
– Потом когда-нибудь посмотришь, – сказал он. – Тебе понравится. Я даже думал: может, Алесю до родов туда отправить? Полесские болота, конечно, выглядят идеальным убежищем.
– Думаешь, она тебя одного оставит? – усомнилась Соня.
– Обо мне думать вообще не следует.
– А о чем следует?
– Что туда не доедет «Скорая». Весной в эти Багничи только на лодке можно добраться.
– До весны еще далеко, – сказала Соня с некоторой неуверенностью.
– Нет, болота отпадают. Да и ехать ей никуда нельзя. – Женька пропустил Сонины глупые слова мимо ушей. – Даже в реанимации сейчас безопаснее, чем в поезде. Но и в реанимацию ей теперь нельзя тоже.
Конечно, он прав. После короткой летней передышки накатила очередная волна пандемии, к ноябрю ею уже захлебывался весь мир, в том числе и больница в Сокольниках.
– Жень, – сказала Соня, – мне везде безопасно. Я еду за Сережей. Сегодня. И послезавтра его привезу. Успокойся, прошу тебя.
– Спасибо. – Растерянность в его глазах сменилась чем-то вроде любопытства. – А почему ты считаешь, что тебе везде безопасно? – спросил он.
– Не знаю, – пожала плечами Соня. – Но я же почему-то не заражаюсь. Раньше об этом не думала, а теперь проанализировала. Ведь правда – никогда и ничем серьезным. Ну, яблок зеленых наелась, понос был. Ногу однажды сломала, но это вообще ни при чем. Ну, простуды – мелкие вирусы. А гриппом вообще не болею. И когда у тебя корь была, я не заразилась, хотя мы тогда вместе к экзаменам готовились, за одним столом. Помнишь, ты мне интегралы объяснял?
– Помню. – Свет наконец мелькнул в его глазах. – Все про тебя помню. Ты всегда была девочка-гвоздик.
– Ну уж! Я всегда была
