Читаем без скачивания Песчаная роза - Анна Берсенева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ксения говорила все это, прислонившись затылком к прохладному зеркалу, вделанному в дверь купе, и, глядя на Сергея Васильевича, пыталась понять, отпустила ли его та мертвая рука, которая, она чувствовала, все это время сжимала ему сердце.
– Я знаю, – сказал он. – Сядь, пожалуйста.
Она села на диван, думая, что он сядет напротив. Но он сел рядом с нею, и волнение, охватившее от его близости, сделалось таким, что она ощутила слабость во всем теле, как от федервайсера. Хотя он, похоже, сел так близко лишь для того, чтобы говорить как можно тише.
– Я не хотел тебе зла, – сказал Сергей Васильевич. – Но поневоле принес. Хотя, мне казалось, предпринимал что-либо по отношению к тебе, только если иначе было невозможно. Ну, что теперь об этом. Ты сможешь запомнить то, что я тебе скажу?
– Да.
На самом деле Ксения не была уверена, что сможет сейчас не запомнить даже, а хотя бы толком расслышать, что он скажет. Его близость сводила ее с ума, и единственное, о чем она думала, было: значит, и в ту ночь, когда он положил руку ей на затылок, и притянул к себе ее голову, и его губы ударились о ее губы, и он посадил ее на ломберный стол перед собою… Значит, и тогда для него невозможно было иначе? Ее пробирала дрожь, и она еле удерживалась от того, чтобы обнять его или сделать еще что-нибудь бесстыдное и бесконечно желанное.
– Может сложиться так, что тебе придется отвечать на вопросы обо мне, – сказал он.
– Я не стану отвечать ни на какие вопросы о тебе, – заверила Ксения.
– Ты не понимаешь, как это может происходить. И лучше тебе никогда не понять. Во всяком случае, я приложу все усилия, чтобы ты оставалась на этот счет в неведении. Но если такое произойдет, можешь рассказывать все, что обо мне знаешь. Абсолютно все. Пересказывать каждую минуту, проведенную со мной. Все, что я говорил тебе когда бы то ни было. С кем я встречался, что делал, какие имел намерения. Не скрывай ничего.
– Но зачем? – растерянно спросила Ксения.
– Не зачем, а почему. Потому что люди, которых это может интересовать в Москве, умеют добиваться правдивых ответов. Не тебе пытаться их обмануть.
– Но ведь я ничего этого не знаю… Что ты делал, почему, и тем более твои намерения…
– Ты знаешь достаточно. К тому же феноменально интуитивна и наблюдательна. Не считай себя обязанной хранить мои тайны, вот я о чем. Когда мы позакомились, я изучал возможность укрыть флот в алжирских бухтах в случае войны в Европе.
– Ты говорил Доку, я слышала.
– Это выкладывай сразу. Далее: результаты своих наблюдений я передал английской разведке, которой затруднительно работать во французском Алжире.
– Об этом тоже надо рассказывать? – робко спросила она.
– Скорее, это нет смысла скрывать, потому что им все равно уже известно. Они были уверены, что я в Берлине, но обнаружили меня в Алжире. Док об этом случайно узнал и меня предупредил. Я попытался от них уйти, но, как видишь, безуспешно. Далее: я составил аффидевит, изложив в нем подробную информацию о деятельности в Европе тех, кто могут задавать тебе вопросы в Москве. Вот об этом им неизвестно, и это ты скажешь обязательно. Запоминаешь?
– Запоминаю, – кивнула Ксения. – Но кому придет в голову спрашивать об этом у меня? Я даже не знаю, что это значит, аффидевит.
– Значит – «клятвенно заверяю». В британском праве это письменное свидетельство, которое заранее дается под присягой, если свидетель предполагает, что его личная явка будет впоследствии невозможна.
– И откуда ты только знаешь про все такое… – пробормотала Ксения.
И сразу устыдилась глупости своих слов.
– В Оксфорде изучал юриспруденцию. Полагал, что это понадобится, – усмехнулся он. – Но жизнь показала иное.
– Почему ты оттуда уехал? – спросила она. – Ты говорил, по малодушию, я помню. Но думаю, это не так.
– Тем не менее, это именно так. Мой папаша был московский рантье-англофил. После его смерти выяснилось, что он потратил не только все свои деньги, но и те, которые с большим пафосом поместил в банк на мое образование. Зато оставил долги, в уплату которых пошел его лондонский дом. Это приятное известие застало меня накануне мировой войны, на третьем году учебы. И вместо того чтобы пойти на любую работу, хоть грузчиком в доки, и заработать на окончание Оксфорда, я бросился в белый свет искать… Как раз то, что нашел. Другого и ожидать не стоило.
– Грузчику не заработать на Оксфорд, – вздохнула Ксения. – Папа, бывало, даже на ужин не всегда зарабатывал в порту.
– Ты так уверена в моей безупречности, что впору самому поддаться этой иллюзии. – Сергей Васильевич улыбнулся так коротко, что улыбка даже не появилась на его губах, лишь в глазах мелькнула. – Но мне уже поздно ей поддаваться. Итак, аффидевит. Его заверил консул Великобритании в Париже. И у меня есть способ дать ему ход, если что-то будет тебе угрожать.
– Мне?! Но что же…
– Не будем обсуждать, что. Просто запомни.
– Я запомнила.
Сергей Васильевич встал, рывком открыл дверь купе. За ней никого не было. Он оглядел вагонный коридор, запер дверь снова, сказал:
– Повтори, пожалуйста.
И после того как она слово в слово повторила про английскую разведку, аффидевит и консула, кивнул:
– Ты умница. Укладывайся и поспи до границы. В Минске сойдем.
– Разве в Минске? – удивилась Ксения. – Я думала, мы едем в Москву.
– В Минске ненадолго задержимся и поедем дальше.
Он вышел в коридор, чтобы она могла переодеться для сна. Когда вернулся, Ксения уже легла в постель. Но сон не шел – она смотрела сквозь ресницы, как Сергей Васильевич проглядывает газеты при свете маленькой лампы над столом. Она могла смотреть на него бесконечно – на совершенный абрис его лица, волосы всех оттенков серебра, изгиб ключицы в расстегнутом вороте рубашки…
– Засыпай, Кэсси, – не отрывая взгляд от газеты, сказал он. – Ничего во мне примечательного нет.
Вздохнув, она повернулась лицом к стене, продолжила смотреть на него уже лишь мысленно, и сама не заметила, как заснула под перестук колес.
Глава 13
Минск был первым русским городом, который Ксения увидела после семи лет, прошедших с ее отъезда.
– Только здесь такого не говори, – усмехнулся Сергей Васильевич,
