Читаем без скачивания Цивилизация рассказчиков: как истории становятся Историей - Тамим Ансари

Два года спустя голландцы создали аналогичную компанию под названием VOC (эта аббревиатура трех непроизносимых голландских слов расшифровывается как «Объединенная Ост-Индская компания»). VOC была создана, чтобы конкурировать с EIC, и правительство Нидерландов предоставило своей компании точно такой же набор привилегий, как тот, что EIC получила от британской короны: монополию на всю голландскую торговлю с Азией, право создавать частые армии, вести военные действия, строить форты и заключать договоры с иностранными правительствами. Похожие компании впоследствии появились в Испании, Франции, Португалии, Швеции и других европейских странах, но голландская и британская были самыми мощными и задавали тон остальным.

Королева Елизавета предоставила британской Ост-Индской компании еще одну привилегию, которая оказалась поистине революционной. Она объявила ее корпорацией с ограниченной ответственностью, что означало, что ни один связанный с компанией человек – будь то простой работник, управляющий или владелец – не несет ответственности за долги или неправомерные действия компании. Инвесторы могли потерять вложенные деньги, и все. Если компания совершала что-то незаконное, наказание несла только она, но не конкретные люди. Юридически это означало, что она не приравнивалась к частным лицам, которые осуществляют деятельность под ее именем. Отдельные люди могли приходить и уходить, но сама компания продолжала существовать как единое непрерывное целое – аналогично тому, как клетки в человеческом организме постоянно умирают и заменяются новыми, но личность продолжает существовать как единое непрерывное «я». Таким образом, благодаря английской королеве корпорации заняли свое место в мире как социальные созвездия, которые обладали собственным «я», были способны формировать намерения и осуществлять планы и стремились избежать смерти, как любой человек и любая биологическая форма жизни вплоть до одноклеточной амебы. Лучше всего об этом сказал бывший кандидат в президенты США Митт Ромни: «Корпорации – те же люди, они как мы с вами».

Изначально голландская VOC была партнерством, объединявшим две сотни торговцев, но вскоре после ее создания эти люди сделали кое-что гениальное: чтобы увеличить имеющийся у них капитал, они решили выпустить дополнительные акции и продать их сторонним лицам. Эти акции мог купить кто угодно. От покупателей не требовалось быть профессиональными торговцами или уметь находить общий язык с другими партнерами. Конечно, при этом они не получали никаких привилегий, связанных с владением компанией, таких как право влиять на управленческие решения, нанимать сотрудников или уносить домой принадлежащую корпорации мебель. Владельцы акций VOC получали всего два преимущества: во-первых, право на долю в заработанной компанией годовой прибыли, если таковая имелась; во-вторых, право продать свои акции любому лицу за любую сумму, которую тот был готов заплатить. А эта сумма зависела от того, насколько, на взгляд покупателя, компания покажет себя успешной в обозримом и необозримом будущем. Таким образом, стоимость акций колебалась так же, как стоимость бекона, – с тем лишь отличием, что эти колебания не были обусловлены поставками свинины или другими материальными факторами. Стоимость акций определялась верой. Это вывело деньги на новый, еще более высокий уровень абстракции.

В 1600 г. европейцы все еще использовали в качестве валюты в повседневной торговле металлические деньги. В обращении было огромное множество разных монет местной чеканки. Люди использовали любые деньги, которые у них соглашались принять. Человек мог носить с собой несколько французских ливров, пригоршню английских шиллингов и мешочек испанских дублонов. Короче говоря, как только монета была отчеканена, она пускалась в свободное плавание – строгих границ, которые очерчивали бы территорию обращения местной валюты, не существовало. Кроме того, денежные расчеты не обладали математической точностью, при обмене цену обычно назначали на глазок. Стоимость даже серебряных монет была весьма приблизительной, потому что люди нередко обрезали их края, чтобы потом переплавить стружки. Зачастую правители, чеканившие собственные деньги, – герцоги, князья, короли и многие другие – подмешивали в серебро менее благородные металлы. Как же было определить, сколько в действительности стоит та или иная монета? Да, существовали некоторые способы, но мало кто располагал достаточным временем для этого в суете повседневных торговых операций. Таким образом, процедура коммерческого обмена состояла из двух типов переговоров: о цене товаров и о стоимости монет.

Голландцы первыми придумали, как решить эту проблему. В 1609 г. городской совет Амстердама поручил группе частных банкиров создать единый центральный банк. Отныне каждый, кто хотел заниматься коммерческой деятельностью в этом городе, должен был открыть в банке счет и положить на него свои деньги. Представители банка оценивали стоимость всех предоставленных монет, помещали их в свое хранилище и выдавали вкладчику банковские кредитные билеты (банкноты) на сумму, соответствующую стоимости депонированной валюты. На территории, подконтрольной Амстердаму, мало того что каждый обязан был принимать эти банкноты в качестве денег – никто вообще не имел права осуществлять коммерческие операции с использованием других денег.

Банкноты имели абсолютную стоимость, не связанную с состоянием бумаги или качеством печати. Старая потрепанная купюра в десять гульденов стоила ровно столько же, сколько новая хрустящая купюра в десять гульденов. Десять таких банкнот в любом виде были эквиваленты одной банкноте в 100 гульденов. Банкноты избавили деньги от неопределенностей, связанных с материальным миром, и перевели в область чистой математики. Вскоре Амстердамский банк стал источником стандартизированной государственной валюты, действовавшей на всей территории под юрисдикцией Нидерландов.

Как и идея корпорации с ограниченной ответственностью, идея центрального банка быстро распространилась по Европе. В 1694 г. у нового короля Англии Вильгельма Оранского (кстати, бывшего правителя Нидерландов) возникла потребность в деньгах, чтобы профинансировать важные королевские дела, в том числе небольшую, но очень нужную войну на территории Франции. Он созвал ведущих банкиров-кредиторов своего королевства и потребовал предоставить ему гигантскую ссуду: более миллиона фунтов стерлингов. Взамен он разрешил им объединиться и продавать королевский долг по частям всем желающим в виде банкнот, на каждой из которых было написано число. Идея состояла в том, что, когда король вернет долг, каждый владелец такой банкноты получит право на погашение указанной на банкноте суммы. Пока люди ждали выплаты королевского долга, они могли обменивать эти банкноты на какие угодно материальные блага, будь то буханка хлеба или услуги проститутки. Получив банкноту, пекарь или проститутка вместе с ней получали право на обозначенную на ней часть королевского долга. Эти банкноты работали как деньги, потому что, в отличие от долговой расписки кузена Джо, они представляли собой торжественное обещание самого короля выплатить свой долг, а если вы не доверяли его величеству, кому тогда вообще вы могли доверять?

Этот долг так и не был возвращен, как и следовало ожидать. Обеспеченные королевским долгом банкноты стали валютой, которая отныне использовалась во всех финансовых операциях на территории Англии. Долг короля стал основой британской экономики. Если бы он был погашен, британская экономика рухнула бы. Таким образом, государственный долг не служил (или, по крайней мере, не всегда служил) признаком того, что у страны серьезные проблемы. Долг, подобно клею, надежно скреплял экономику. Чем больше он был, тем больше людей оказывались вовлечены как кредиторы в единую систему. Как и Амстердамский банк, группа королевских кредиторов стала центральным банком всей Англии. В тот же период центральные банки возникли во многих других европейских странах, и все они были непосредственно связаны с зарождением сплоченных, четко организованных социальных созвездий нового типа, которые позже стали известны как национальные государства.

Центральные банки позволили королям усилить власть посредством финансирования тех же самых механизмов управления, которые обеспечивали целостность первых империй: бюрократического аппарата, почтовых систем, шпионских сетей, силовых структур, физической инфраструктуры и т. д. Но теперь в распоряжении монархов имелись куда более продвинутые и мощные инструменты – часы для координации усилий, типографии для распространения указов, кредитные инструменты для облегчения коммерции, банки для выпуска валюты, – с помощью которых они могли распространять свою волю на всё бóльшие сферы собственных владений вплоть до самых сокровенных. Никогда еще в Европе проникновение королевской власти в повседневную жизнь людей не было столь вездесущим.

Хотя серебро в конечном итоге привело Испанию к бедности, в первые столетия