Читаем без скачивания Тёмная Лида. Повести и рассказы - Владимир Лидский

неясна потомкам; для чего, к примеру, он нарушил дипломатическое спокойствие Японии, написав провокационное письмо относительно агрессивных планов российского самодержавия? русские об этом вообще не помышляли, оберегая из последних сил свои тихоокеанские владения… тут Бенёвский почёл за лучшее убраться подобру-поздорову, покуда не стало совсем нехорошо, содрал с японцев напоследок рис, воду и вино, да и отбыл от греха: пройдя Восточно-Китайское море, подошёл к Формозе, то бишь к Тайваню, где в береговой стычке с аборигенами были убиты поручик Панов, однодворец Попов и несколько солдат, а Кастусь получил ранение стрелою в грудь; здесь пришлось повоевать, дабы отмстить за потери негостеприимным варварам, – побили людишек да пожгли селения их, впредь будет неповадно, – впрочем, будет ли ещё впредь? не будет! потому как впереди Макао, славная португальская колония, с такой нежностью принявшая в свои объятия наших пилигримов, что им уж и показалось, будто бы они в раю: губернатор поселил всех в роскошном доме, обеспечив даже капризы командора, и прислал изобильные припасы – не только ради содержания жизни дорогих гостей, но и ради их излишеств, не забыв даже вино, табак и экзотические фрукты, – в этом сибаритстве народец задышал ровнее и немедленно оброс жирком, а всё ещё болевший Кастусь пошёл на поправку после недавнего ранения; думали, что делать дальше, но, не зная мнений Мауриция, ни к чему не приходили, он же, пропадая в порту, всё искал каких-то выгод, а ночами участвовал в приёмах: его так любили власти, что и не везде он поспевал, принимая приглашения только самых высокопоставленных особ; вскоре, однако, вновь случился бунт, причиной которого стало весьма неприятное открытие: Бенёвский, как выяснилось, продал галиот! – вот чему были обязаны своим благосостоянием наивные камчатские беглецы; «Святого Пётра» командор продал губернатору Макао со всеми потрохами – с такелажем, коммерческим грузом и вооружением, – тут бунт экипажа стал уже нешуточным, и в ряды мятежников влился даже Винблан, – многие запросились в Отечество, надеясь на милости и прощение Императрицы, но Бенёвский силой подавил бунт, посадив зачинщиков с помощью губернатора в местную тюрьму; более того, – во время пребывания в Макао команда потеряла пятнадцать человек, погибших от местной лихорадки, и тут вроде бы конец камчатской авантюре, но спустя несколько месяцев Бенёвский снова вспыхнул – зафрахтовал в Кантоне два больших судна и снова – с помощью кнута и пряника – сколотил экипаж из выживших к тому времени людей; целью была ему Европа, путь неблизкий, нелёгкий, и на экваторе команда опять лежала в лёжку, – каково было после заснеженной Камчатки в несусветной жаре и влажности исполнять корабельную работу… многие каялись в душе и снова мечтали о возвращении на родину, однако Бенёвский вообще не знал сомнений, надеясь на понимание во Франции: мало того что он захватил острожные архивы, в том числе и секретные бумаги, которые могли быть интересны французскому правительству, так ещё и составил стройный план колонизации Формозы, который собирался предъявить при дворе короля… миновав экватор, взяли курс на Маврикий, звавшийся тогда Иль-де-Франс, а потом заехали на Мадагаскар, где пробыли, впрочем, только день, – снова отчалив и обогнув в апреле мыс Доброй Надежды, спустя три месяца явились у французского острова Сент-Круа и получили дозволение королевского наместника обосноваться в Порт-Луи, названном, между прочим, в честь короля, который в будущем году умрёт от оспы; тут снова грянул бунт, и людишки засобирались ради прощения Империи, – семнадцать человек, бросивши Бенёвского, пешком двинулись в Париж, находившийся от Порт-Луи на расстоянии более четырёхсот пятидесяти вёрст; Кастусь, к слову, тоже хотел было просить милости Императрицы, дабы, вернувшись в Отечество, стать под какое-то полезное дело, да по зрелом размышлении решил не делать риску, ведь на совести его был Нилов, комендант Большерецкого острога, – так и остался сын бесшабашного сотника с Бенёвским, хоть и тосковал по оставленной Камчатке, – он любил эту землю, её снежные просторы зимой и фиолетово-зелёные сопки по весне, её кривые берёзы, пихты, вездесущий стланик, да и Большерецкий острог был дорог ему как дом, где он родился, а ещё вспоминал он рассказы отца о Лиде, представлявшейся ему уютным местом, которому добавлял романтики и загадочного шарма старинный Лидский замок, построенный князем Гедимином четыре столетия назад; командор между тем носился по инстанциям с проектом колонизации Формозы и как одержимый писал письма, – начальнику порта, министру иностранных дел, морскому министру… наконец письма его дошли до короля, однако король не захотел Формозы, предпочтя ей Мадагаскар, – таким образом, после больших приготовлений Бенёвский снова снарядил корабль и нанял команду, не забыв при этом Кастуся, Ваню Устюжанина и тех сопутников, которые продолжали чтить его своим вождём… из прежних беглецов осталось с ним двенадцать душ – матрос Андриянов с женой, приказчик Чулошников да семеро работных, и все горящими глазами смотрели в бегущую навстречу фиолетово-синюю волну… волшебный Мадагаскар! красный остров, населённый воинственными племенами, древними животными и невиданными птицами, – родина гигантской птицы Рух, питавшейся слонами и каркаданнами, о которых писал ибн Фадлан а до него – Бузург ибн Шахрияр… земля, богатая зеленью, водой, ванилью, кофе, – сдобренная перчинками вулканов, в жерлах которых глухо ворчит, ворочаясь, душа планеты, – так звала наших пилигримов, так манила! а Бенёвский, будучи уже знаком с нею, указал себе этот чудный остров – взять! – присовокупив земли его, – говорил он Кастусю, – к владениям короны, да и на века! – туземцев же, ежели паче чаянья станут возражать, низложить до природного зачатка, то есть истребить! – что ты, сударь мой! – возражал ему Кастусь, – не можно же истреблять живого человека! я вот тебе за батюшку скажу: сколь лет пытался он привести к присяге чукчу, воюя под командою славного Павлуцкого, сколь ни бились, а ничего и не добились, – ни Сенат не сподобился, ни даже Государыня, а уж фузеи и подавно не принесли большого смыслу, знал бы ты, mon cher, каково это – народец истреблять, да народец-то борзой, ведь и не дался же он в руки… под свинец его, и вся недолга! – упорствовал Бенёвский, – нет, нет, – снова возражал Кастусь, – мы уж чашу сию давно испили, полвека, пожалуй, воевали, а и нет! не покорили! я тебе скажу: к туземцу, знать, следует с ласкою, тогда, может, он и помягчает, – так спорили они на палубе, вглядываясь в горизонт, и матросы в свободную минуту иной раз стояли под бушпритом, тоже посматривая по краям; все они как один мечтали приключений и ждали встреч с туземными людьми, которым везли платки, бусы, браслеты, зеркала, помещённые в оловянные оклады, а ещё – ружья и колючий порох… пристав к мадагаскарскому берегу в феврале 1774 года с командой из двух с половиной сотен матросов, первым делом Бенёвский взялся́ налаживать связи: местные племена вышли познакомиться и были немедленно осчастливлены привезёнными дарами; впоследствии командор холил и лелеял туземцев с таким искренним вниманием, участливостью и неподдельным интересом, что они не испытывали к его команде ни враждебности, ни страха, ни даже недоверия; Мауриций завёл с ними общие дела, и через время мальгаши отмечали с европейцами праздники племён и охотились на гиппопотамов, а когда Бенёвский задумал строить островную столицу – Луибур, стали участвовать в строительстве; туземцев донимала птица Рух, с которой они не в состоянии были совладать, и Бенёвский отправил матросов под командою верного Кастуся на опасную охоту, – искали птицу с месяц и после изнурительного марша в горы Царатанана нашли её яйцо, которое не смогли разбить ни палками, ни даже мушкетонами, – на шум прилетела птица Рух, и люди заметались в страхе: птица несла в когтях буйвола, и вид её был… когда-то, ещё в другой жизни, отец читал Кастусю старую книгу о грифонах, сочинённую странствующим раввином Вениамином из Туделы, – эта птица была похожа на ту, которая изображалась в книге на вклеенной гравюре, – матросы всё жались по камням, и… крылатое чудище бросилось на них, – выхватывая из укрытий то одного, то другого, подымало в высоту и бросало на гранит… тут Кастусь приказал изготовить мушкетоны и ожидать его команды, птица меж тем бесновалась, сталкивая с вершин камни и круша крыльями вершины гор, и когда она несколько спустилась, вновь намереваясь схватить кого-то из матросов,