Читаем без скачивания Мастер сахарного дела - Майте Уседа
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Воронам дождь не нравится, – улыбнулся он.
Вальдо видел, как какая-то девочка побежала за церковь, но вслух сказать не осмелился. Убедившись, что никто за ними не наблюдал, он указал направление.
Не теряя ни секунды, Мар бросилась в ту сторону, куда кивнул Вальдо, выкрикивая ее имя:
– Солита!
Дождь усилился, еще больше омрачая мысли о худшем. Она обежала церковь – и сердце ее вновь застыло, перекрыв воздуху доступ в легкие.
Они лежали на земле. Сидевший верхом на Солите Педрито бил ее по лицу с такой силой, что грязь у нее со щек разлеталась во все стороны. Та билась, словно дикий зверь, который, потеряв все, предпочел бы умереть, чем жить в унижении. Волосы, лицо, ноги, руки – все было покрыто грязью вперемешку с навозом. Одна туфля слетела, а блеск ее платья угас под черным месивом.
Мар было ринулась их разнимать, как вдруг из-за угла церкви появился Орихенес. Рядом с ним стоял друг Педрито. Она уже хватала его за плечи, как краем глаза заметила руку Солиты, метившую Педрито прямо в голову. Последовал глухой, сухой, точный удар, пришедшийся прямо над левым ухом.
Мар не успела ничего сделать. Учащенно дыша, она наблюдала, как Педрито, словно пораженная стрелой дичь, начал заваливаться. Руки его неподвижно повисли, глаза закатились, и он, подобравшись, как мертвый муравей, упал прямо в грязь.
Мар рухнула на колени. Глазами-монетами она посмотрела на Солиту: та сжимала в руке камень. Захлебываясь слезами, она пыталась восстановить дыхание, не до конца осознавая, что сделала. Мар обернулась: Орихенеса уже не было. Позади них начала собираться толпа. Несмотря на дождь, в их сторону направлялись Манса, Виктор, доктор Хустино и отец Мигель. Сгорбившись и вытянув перед собой руки, будто пытаясь что-то поймать, к ним приближался и дон Педро.
Из головы Педрито сочилась струйка крови.
Время снова замедлилось. Все вокруг сделалось вялым и сонным. Мар протянула руки к Педрито остановить кровотечение. Зажав рану, она снова поглядела на отца, который как раз подошел к ним.
– Он меттв? – сквозь слезы спросила Солита.
Полный скорби взгляд Мар перепугал ее до ужаса. Обнаружив в руке камень, она, будто бы удивляясь, как он там оказался, бросила его на землю. Ею владел не разум – ею владел инстинкт. Тогда Мар поняла: то был не обычный гладкий окатыш, а заостренный осколок булыжника.
– Доктор! Хозяин!
Сдавленный голос принадлежал объятому ужасом Вальдо. Мар с отцом обернулись как раз в тот миг, когда неподалеку от них промокший под дождем дон Педро повалился на землю. Ноги его подкосились, тело билось в конвульсиях. Он глядел на своего сына, который, обездвиженный, с закатившимися глазами, мертвецом лежал на земле.
Стоявший в нескольких шагах позади хозяина Вальдо не сумел предотвратить падения, и тот, словно молнией пораженный, рухнул.
Вдруг в тропическом дожде того злосчастного дня прозвучало имя Фрисии. Сквозь падавшие стеной капли Мар отыскала ее взглядом: перепуганная, сама не своя, она бежала к ним, поднеся руки ко рту.
– Сынок! – кричала она, миновав лежавшего на земле супруга, которого даже не заметила. – Сын мой!
На пути у нее встал отец Мигель.
– Не подходи, Фрисия! – воскликнул он, перекрикивая дождь. – Не надо тебе его видеть.
Разъяренная Фрисия оттолкнула священника. И подскочила к Педрито с Мар. При виде его лица, струившейся крови и затуманенного взгляда она исступленно закричала. Затем вперилась взглядом в Солиту, которая, чуть не умирая со страха за то, что с ней могли сделать, сидела в грязи, обхватив руками коленки.
Догадавшись о намерениях Фрисии, Мар посмотрела на Солиту и воскликнула:
– Беги!
Пока Солита соображала, Мар перевела взгляд на Фрисию: на лице у той отображалась вся скопившаяся в ней ненависть, которая вот-вот на нее обрушится.
– Дрянь!
Мар не дала ей схватить Солиту и, вцепившись в нее, испачкала ей блузу кровью сына.
– Злодейка!
– Беги, Солита! Убегай!
Не смея сдвинуться с места, Солита в оцепенении глядела, как они дерутся. Скованная страхом, она пыталась пошевелиться, но руки и ноги ее не слушались.
– Орихенес! Держи эту убийцу!
– Слышишь меня?! – закричала ей Мар. – Беги! Беги без оглядки!
Орихенес бросился на Солиту. И тогда страх сменился безмерным ужасом, заставившим ее очнуться. Отползши назад, она поднялась. Ноги подкашивались, но, закричав своим детским голоском, от которого у Мар по коже пробежал мороз, все же пустилась наутек. Фрисия оставила схватку, однако из груди ее вырывались угрозы хлеще рукопашной. Затем, опустив руки в грязь, окрашенную кровью Педрито, заверещала:
– Я убью тебя, чертова негритянка! Клянусь Богом – убью!
Доктор Хустино приказал отвезти отца с сыном в медицинскую часть. Орихенес растерялся: то ли броситься вслед за девчонкой, то ли поднять с земли тело Педрито. Сдавленным ненавистью голосом Фрисия разрешила его сомнения.
– Сына моего отнеси! Быстро!
Отодвинувшись от Фрисии, Мар поднялась. При виде отца она не могла вымолвить ни слова: тревога стальной рукой перехватила ей горло. Она попыталась отыскать взглядом фигуру Солиты вдалеке, но той уже и след простыл.
– Мар, мне нужна твоя помощь.
– Солита…
– Она где-нибудь укроется. Сейчас мне нужна твоя помощь в медицинской части.
Рядом с ним встала Фрисия и окинула себя взглядом: жабо ее белой блузы было измазано кровью Педрито, которая, смешавшись с дождем, стекала красными разводами вниз, к юбке. Затем с суровым выражением лица посмотрела на Мар – и яростно закричала. Вздрогнув от испуга, все собравшиеся следили за тем, как она обратилась к Мансе.
– Созвать моих людей колокольным звоном! – приказала она ему. – Пусть все собираются у особняка!
– Нет, – ответил ей Манса.
Безумный взгляд Фрисии не сломил его. Она снова окликнула Орихенеса – усмирить старого беглого раба, но тот нес ее сына в медицинскую часть.
Фрисия сжала челюсти.
– Ах, значит, нет?
И все тогда закрутилось вихрем.
Размахивая руками, словно сумасшедшая, Фрисия направилась ко входу в церковь. Виктор взял дона Педро на руки и уложил в двуколку, приказав отвезти его в медицинскую часть. Небо над батеем пронзило молнией, и через несколько мгновений раздался оглушительный гром, заставивший всех присутствующих вздрогнуть.
На входе в церковь стояла Паулина с фатой в руке. С ней был Ариэль. Учуяв неладное, все гости разошлись: никто не желал накликать на себя гнев хозяйки. Мар встретилась с Паулиной взглядом: лицо ее выражало глубокую скорбь.
Фрисия взобралась на кабриолетку Ариэля, села на сиденье и, разведя ноги в стороны, взяла вожжи. Затем, ослепленная яростью, подхлестнула лошадь. Та заржала, встрепенулась и пустилась рысью; колеса застучали по неровной дороге, и экипаж
